Но неожиданно, так что Леший невольно вздрогнул, в центральную дверь громко постучали.
– Черт! – негромко выругался Леший.
Он не ожидал подобного хода. Зачем стучат?.. А впрочем... почему бы и нет? Хороший ход. Зная, что по соседству живет только дед Матвей, они и постучали. Кто еще мог навестить Лешего, как не старик? Им нужен голос, его, Лешина, голос. Ну что ж. Пожалуйста.
Володя лег на пол, головой в комнату, и оттуда, изображая пьяного, закричал:
– Дед? Ну чего ты ломишься? Я на сегодня уже все. И не барабань без толку, не открою, разбудил, мать твою. Вали отсюда! Завтра... – И уже тише: – Все, завтра.
За дверью тишина.
Владимир вскочил на ноги и метнулся к тыловой стене сеней, за шкаф, стоящий на этом месте испокон веков. Гром и удар в дверь слились в единый грохот. Выбитая дверь отлетела к стене, и в проем рванулись двое. Один за другим. Первый ворвался в комнату, второй застыл на пороге, прямо напротив Лешего, спиной к нему. Владимир поднял пистолет и выстрелил в затылок второму бандиту. Удар от пули девятого калибра бросил того на напарника, и они вместе упали на пол. Ошибкой первого стало то, что он не открыл тут же огонь себе за спину, а поднял голову, пытаясь сбросить неожиданный груз. Леший, стоя на пороге, выстрелил ему в лицо. Пуля попала между глаз, мгновенно оборвав жизнь бандита. Владимир же отскочил обратно за шкаф. Есть ли третий?
Леший стоял, подняв пистолет на уровень виска, готовый разрядить «ПМ» в противника, откуда бы тот ни появился. И он появился. И он не был профессионалом, так как Володя отчетливо слышал крадущиеся шаги. Ну что ж, тем лучше. Сверкнула молния, и в дверях появился этот третий. Леший из-за шкафа нацелил пистолет, и палец уже повел спусковой крючок, как вдруг...
– Володя? Вова? – старческий испуганный голос деда Матвея.
– Тьфу, дед, мать твою!
Лешин вышел из-за шкафа, продолжая держать старика на прицеле. Кто знает, не используют ли его как живой щит? Дед между тем продолжал:
– Ты жив, Володь?
– На пол, быстро! – приказал Владимир.
Дед рухнул как подкошенный. За ним никого не было.
Леший рванулся к двери, нырнул в темноту, перекатился по траве, мгновенным, цепким взглядом через прицел пистолета охватив близлежащее пространство. Ему помогла все та же молния. На этот раз она сверкнула несколько раз подряд, осветив округу. Никого в непосредственной близости не было. Леший встал. Он все еще ждал выстрела, качаясь из стороны в сторону, готовый среагировать на любое шевеление врага. Но вокруг – только мгла, разрываемая ярким светом молний и оглушительными раскатами грома. Володя зашел в дом. Дед лежал там, куда его уложил Леший.
– А ну двинься вперед, проходу мешаешь, – приказал он Матвею.
Старик по-пластунски переполз немного вперед. Лешин закрыл дверь, приперев ее куском бревна. Сел на скамью.
– Вставай, дед!
Старик поднялся, и тут Володя увидел у него в руках одноствольное охотничье ружье. Дед Матвей прошел мимо Владимира, заглянул в комнату, охнул...
– Это... Володь? – Дед Матвей показывал рукой на убитых. – Чевой-то они, а?
– В гости вот зашли. Решили пострелять.
– А?! А... ты их, значит, того? Причесал?
– Да, дед, а я их того... Встретил, как надо.
– Лихо! Ничего не скажешь. А говорил – женщина, я сразу не поверил...
– Они – понятно, а ты чего тут делаешь? Ведь договаривались, что на реке заночуешь?
– «Заночуешь»! На подмогу тебе шел.
– С чего бы?
– Я этих двух зараз перед грозой увидел. Они по опушке, вдоль реки шли. Потом в кусты. Зачем? Вот и подумал – не к добру все это. И что ты меня на реку согнал, и то, что эти тут бродют. Я берегом, берегом, через огород, домой. Пока мушкет свой вытащил, патроны нашел, я же не охотник, Володь. Пока осмотрелся. Слышу: выстрелы вроде. А тут и гром. Непонятно. Думал, если что, так с тылу и вдарю... А ты тут сам, значит, управился. Лихо.
Лешин смотрел на деда Матвея и улыбался. И столько теплоты было в его улыбке... Но старик не увидел этого, продолжая глядеть на поверженных врагов.
– Дед?
– Ась? – Матвей мигом обернулся.
– Их двое было? Больше никого?
– Не, Володь. Я смотрел. И с реки, и от хаты. Двое. Кругами так и ходили вокруг.
– Ну и ладно.
– А чего они к тебе? Только серьезно, не шуткуя?
– Ну а как ты думаешь?
– Думаю, порешить тебя хотели. Почему? А, Володь? У тебя с ними дела какие были?
– Нет. И давай дальше без вопросов. Меньше знаешь, лучше спишь.
– У меня бессонница.
– Ага! Особенно после сивухи. Видел. Ладно, дед, надо этих убрать. У тебя дома тряпья разного много, принеси чего-нибудь – головы им замотать.
– А может, пакеты? Ну, те, в которых ты жратву привозил?
– Во! Давай пакеты. Они будут в самый раз.
Дед Матвей ушел. Владимир осмотрел трупы. Два автомата «АКСУ», два ножа, сотовый телефон у одного. Документов никаких. У обоих татуировки. Одна из них, из пяти точек, выколотых квадратом, указывала на то, что ее обладатели некоторое время провели за решеткой. Вообще татуировок было много, но Леший не стал расшифровывать художества.
Появился старик.
Владимир надел пакеты на головы, перевязал веревкой горла убитых, чтобы при перемещении их на болото не оставить кровавого следа. Дед спросил:
– В болото их, Володь?
– А куда же? Или могилы прикажешь им рыть?
– Да я ничего. Просто спросил. Подсобить?
– Не надо. Иди домой. Спи.
– Ну ты даешь! Уснешь тут.
– А ты своей, «реактивной», стакан хватани.
– Уже хватанул. И ни в одном глазу.
– Значит, еще выпей. И давай, не мешай.
– Не буду. Только ты, Вов, как это... ну... похоронишь этих, приходи ко мне, ладно? Одному-то боязно.
– А когда ко мне с ружьем шел, не боязно было? Под пули ведь шел.
– Тогда – другое дело. Сейчас – боязно.
– Хорошо, приду. Ступай.
Дед Матвей ушел. Леший взвалил труп одного из бандитов на себя, вышел через двор. Через некоторое время вернулся за вторым. Через час дело было сделано. Владимир тщательно убрал следы пребывания посторонних в доме. Один автомат спрятал в саду, другой взял с собой. Ножи пошли в болото вместе со своими хозяевами. В доме старика он включил телефон бандитов. «Справочная книга» была чиста. Выключив, положил аппарат на стол. Дед в отсутствие Лешина выпил еще и сейчас заплетающимся языком рассказывал о своей военной юности. Когда служил в разведроте гвардейского пехотного полка и ходил за «языком». Под его монотонный голос на лавке, возле печи, Леший постепенно погрузился в сон.
