– Вот как? У пленных при себе рация?
– Так точно!
– Надеюсь, вы записали переговоры?
– Так точно!
– Хорошо! Я иду к вам!
Отключив рацию малого радиуса действия, Довлатов направился к машине радиоразведки.
Его догнал командир подразделения охранения капитан Урдан:
– Господин полковник! Мустафа Балани встревожен появлением советских вертолетов огневой поддержки. Просил вас явиться к нему!
– Я зайду к саибу, но чуть позже. А пока передайте Балани: для тревоги оснований нет. Русские проводят воздушную разведку. Видимо, для полного отчета о проведенной здесь операции им нужны доказательства в виде фотографий или видеопленки. Я поддерживаю связь с Асадулло. За перевалом наземных сил противника нет. Повторного штурма не будет. Однако вам, капитан, не помешает усилить сектор прикрытия Хайдарского прохода. На всякий случай!
– Я так и сделал. Уже отдал соответствующие распоряжения!
– Вы поступили правильно. А Балани передайте мои извинения за задержку, но я должен лично ознакомиться с результатами прослушивания эфира мобильной станцией Асадулло за период нахождения над перевалом советских вертолетов. После чего немедленно прибуду в штаб начальника лагеря!
Капитан приложил руку к головному убору:
– Слушаюсь, господин полковник!
И развернувшись, Урдан побежал к большой палатке, где временно разместился начальник лагеря Мустафа Балани.
Довлатов прошел к станции, поднялся по металлической лестнице в будку.
Асадулло, находившийся в первом отсеке, вскочил:
– Господин полковник…
Довлатов остановил лейтенанта:
– Не надо повторных докладов, Мехмед. Я хочу прослушать пленку переговоров беглецов с пилотом советского вертолета.
Асадулло указал на внутреннюю дверь:
– Прошу во второй отсек, господин полковник!
Довлатов присел перед стендом, за матовым стеклом которого были видны катушки видеопленки, надел наушники. Лейтенант нажал клавишу воспроизведения записи.
Полковник прослушал текст переговоров.
Снял наушники. Приказал:
– Сделайте мне копию на кассету диктофона.
Лейтенант козырнул:
– Слушаюсь!
– Много это займет времени?
– Вы не успеете выкурить сигарету!
– Хорошо! Жду на улице!
Спустя две минуты начальник мобильной станции вручил Довлатову кассету.
С ней и зашел в палатку Балани Довлатов.
Начальник лагеря сразу же обратился к предателю:
– Так вы утверждаете, что русские вертолеты всего лишь проводили разведку?
Довлатов кивнул:
– Да, саиб!
– А не для того они проводили разведку, чтобы оценить обстановку при подготовке повторного штурма, убедившись, что мы начали восстановление лагеря?
– Нет, саиб. Русские проводили разведку, дабы зафиксировать уничтожение объекта – выполнение своей первичной задачи.
– Вы так уверенно говорите об этом?
– Основываясь на богатом опыте и знании тактики действий советских войск в Афганистане. Не забывайте, что я командовал полком на той стороне.
Балани заметно успокоился.
Довлатов же добавил:
– Скажу больше. Через какое-то время они повторят разведку.
– С какой целью? – удивился начальник лагеря.
– С целью определения, какие мы предприняли меры, зафиксировав переговоры старшего группы беглецов, укрывшихся в лабиринтах Бабера, и пилота одной из вертушек.
– Что? Пленники Салакзая выходили на связь с пилотами?
– Да! Им удалось это сделать!
– Так почему вы медлите и не пошлете подчиненных капитана Урдана схватить беглецов?
– Потому что данные мероприятия запрещены господином Хикматом. И я прошу вас обеспечить мне связь с ним по закрытому каналу.
– Но я могу знать, о чем говорили между собой неверные?
– Конечно!
Довлатов включил диктофон.
Послушав пленку, Балани выругался и приказал своему штатному оператору пункта связи связаться со штабом Мехмеда Хикмата. Вскоре молодой пуштун доложил:
– Связь установлена, господин!
Полковник взял трубку и должил:
– Около 13.00 советская авиация в составе звена вертолетов огневой поддержки «Ми-24» провела разведку района расположения лагеря и кишлака, не заходя в воздушное пространство Пакистана. Во время пролета над перевалом старшему пленных, бежавших из кишлака и укрывшихся в подземелье крепости Бабер, удалось с помощью радиостанции связаться с пилотом одной из вертушек!
Командующий бандформированиями, дислоцирующимися на территории Пакистана, ответил:
– Интересно! И о чем же они говорили?
– У меня при себе запись переговоров. Если не возражаете, я прокручу пленку, и вы все услышите сами!
– Давайте!
Прослушав запись, главарь моджахедов спросил у Довлатова:
– Ты отправил бойцов капитана Урдана на захват беглецов?
– Нет, мой господин!
– Почему?
– Потому что пленные ушли бы в лабиринты подземелья и мы потеряли бы их. Они забились бы в пещеры, откуда выкурить их мы не смогли бы. А нам надо использовать пленных. Я понимаю, что русские вскоре проведут повторную разведку и отметят наше бездействие, но иначе я поступить не мог. А бездействие? Его можно объяснить тем, что станция либо получила повреждение при транспортировке и не могла работать, либо была отключена.
Хикмат сказал:
– Я понял тебя, полковник. Ты поступил правильно. Если отдал бы приказ на зачистку местности, то был бы тут же разжалован. Но ты опытный боец, и я получил этому еще одно подтверждение. Значит, пленным удалось обозначить себя пилотам?
– Так точно!
– Это значительно облегчит нам работу. Вечером я буду в лагере, обсудим, как в дальнейшем использовать этих беглецов. До моего прибытия отработай собственные варианты общего плана. У тебя все?
– Так точно!
– Хорошо! Продолжай работу! До встречи!
– До встречи, саиб!
Отключив трубку и передав ее связисту, Довлатов повернулся к Балани:
– Господин Хикмат сегодня вечером прибудет к нам.
Начальник лагеря спросил:
