Хамов спросил:
— Ты чего башкой, как контуженый, трясешь?
— Ничего!
Сослуживец, усмехнувшись, посоветовал:
— Больше в прицел гляди и вместо дерева минут через двадцать точно духа увидишь! И чего ты к окуляру прилип? И так все хорошо видно. Тем более опасный участок кончается, скоро поворот. За ним пойдем на спуск, станет веселее!
Белов согласился:
— Ты прав, Илья! Слишком я увлекся наблюдением.
— Вот именно!
Олег поставил винтовку прикладом на броню, задрав длинный ствол вверх, и задумался. А померещилось ли ему? Не боевики ли были в кустах? Попытался отогнать эту мысль. Ведь если на склоне прятались бандиты, то они обстреляли бы колонну. И почему прятались бандиты там, откуда наименее удобно атаковать колонну? Бред какой-то. Видимо, он действительно слишком долго пользовался прицелом, а он не бинокль. Он предназначен для прицельной стрельбы, а не длительного наблюдения за сложной местностью!
До пункта назначения колонна дошла благополучно. Выгрузив автомобили, капитан Головачев, приказав прапорщику Шурину организовать обед и отдых личного состава, направился на доклад к командиру части, которой и предназначался груз. Тот вылетел утром в округ, оставив за себя начальника штаба. Пришлось докладывать заместителю, молодому майору Михайлову с колодками двух орденов Мужества. Человеку молодому, но строгому, прошедшему пекло войны и в полной мере испытавшему все ее «прелести». Михайлов внимательно выслушал доклад. Спросил:
— Ничего подозрительного на серпантине в ходе марша не заметили?
— Нет, товарищ майор!
— С охранением связь держали постоянно?
— Так точно! Как обычно!
Майор задумчиво проговорил:
— Как обычно!
Головачев поинтересовался:
— А что, товарищ майор, на перевале не все так спокойно, как кажется?
— Как тебе сказать, капитан. Воздушная разведка вчера доложила, что видела нечто похожее на выдвижение к перевалу неизвестного отряда. Я проверил, наши в том районе никаких мероприятий не проводили, да все наши — это, по сути, ваш гарнизон. Запросил повторную разведку. Она ничего не дала.
— Так, значит, все спокойно! Иначе колонна вряд ли свободно прошла бы серпантин.
Майор оставался задумчивым, сосредоточенным:
— Возможно! Но… возможно и другое. Вы же запросили усиления поддержки в случае необходимости?
— Так точно, запросил!
— Почему? Что явилось тому причиной?
Головачев пожал плечами:
— А черт его знает, майор. Какое-то предчувствие нехорошего!
— Вот-вот, предчувствие. Кто-то скажет, что ерунда все это, а я на собственном опыте испытал, как иногда такие вот ощущения тревожные в дальнейшем оправдываются. И потом, результаты первой разведки не дают покоя!
Головачев спросил:
— Но с другой стороны, если на перевале имела место засада, почему не был предпринят штурм колонны?
— В этом-то и вопрос! Хотя ответ на него найти в принципе легко, прибегнув к карте, смотрите! — Майор разложил на столе точно такую же, как и у Головачева, карту, повторив: — Смотри, капитан! Вот два опасных участка. Никто не может помешать боевикам расстрелять колонну на прямом участке дороги со склонов перевала, заминировав противоположную обочину. Но если и войска и «вертушки» будут переведены в готовность «военная опасность» и смогут начать действовать по первому же сигналу и без предварительной подготовки, боевикам с перевала до «зеленки», а другого пути отхода у них просто нет, никак не успеть дойти!
Капитан взглянул на начальника штаба:
— Что вы хотите сказать, майор?
— Ничего, капитан! Я на этой войне видел столько крови, что тебе и не снилось. Поэтому привык просчитывать любой вариант, связанный с вероятностью активизации боевиков там, где либо дислоцируются наши войска, либо, как вы, совершают марш. Но ладно, возможно, я и драматизирую ситуацию. Перейдем к делу! До 15.00 бойцам обед и отдых. Затем возвращение на базу.
Головачев спросил:
— Порожняком пойдем?
Майор ответил:
— Мне вас грузить нечем! Но, возможно, соседняя танковая часть что-нибудь вам подбросит. Я сообщу о прибытии колонны, танкисты скажут, есть ли у них груз на базу. Все решится до 14.00. А сейчас отдыхать. Если обойдется без погрузки, то тебя поднимут в три часа, если не обойдется, то в два. В любом случае восстановиться успеешь.
— Да я и не устал особо!
— Тем лучше! Иди, путевую и сопроводительную документацию заместитель по вооружению отметит и оформит, как положено.
Головачев вышел из штаба, направился к бараку, где после обеда должен был разместиться на отдых подчиненный ему личный состав.
Подходя к курилке, услышал разговор двух бойцов отделения охранения. Капитан узнал их по голосам. Рядовые Белов и Хамов. Они спорили.
Белов доказывал одногодке:
— Да говорю тебе, был кто-то в кустах, сейчас уверен, что был!
Хамов усмехнулся:
— Но кто там мог быть? Если только архар какой?
— Ага, архар, двуногий. Я голову человеческую видел, понял?
— Так почему старлею не доложил?
— Почему, почему! Потому, что тогда засомневался!
— А сейчас не сомневаешься?
— Почти нет!
— Так почти или не сомневаешься?
— Ну чего пристал? Был там кто-то. И не зверь, а человек. А уж кто, не знаю. И до этого кусты шевелились, тень какая-то мелькнула.
Хамов сказал:
— Говорил тебе, меньше в прицел пялься, никаких глюков не поймаешь! Просто, Олег, струсил ты, а у страха глаза велики!
Капитан, заинтересовавшись разговором солдат, подошел к курилке. Рядовые при появлении Головачева встали и приняли стойку «смирно».
Офицер разрешил бойцам присесть, угостил каждого сигаретой, спросил:
— О чем ведете спор, пехота? А ну-ка подробней о том, что видел на марше.
Белов повторил то, чем ранее поделился с Хамовым.
Капитан спросил:
— Как же ты мог что-то увидеть, когда с дороги правый склон практически не виден?
Белов объяснил:
— Так помните, на серпантине место есть, где слева валун лежит и машинам приходится идти вплотную к обочине, объезжая его? Вот там я и заметил непонятные движения. Сначала думал, зверь какой, а потом голову человеческую увидел. Правда, засомневался тоже и закрыл глаза, а когда открыл, то головы никакой и не было.
— Так говоришь, увидел при объезде валуна? — Головачев задумался. — А ну идем со мной, Белов!
