Дрозденко понял. Володя не стал ломать голову, а подорвал проезжую часть улицы. Просто и сердито. Через воронки внедорожнику не пройти. Если только на малой скорости, а притормаживать бандиту нельзя. В этот момент его могут атаковать. Так что, заметив воронки, Халиф наверняка подумает, что это не специальная преграда, дабы не пустить его на юг, а препятствие для проведения штурма. В результате рванет на север. Что и требуется.
В это время откуда-то с улицы донесся мужской голос:
– Эй, спецы! Давай старшего, разговор есть.
Вздохнув, Андрей пошел на выход. С террасы крикнул:
– Я – старший группы спецназа, капитан Дрозденко. О чем хочешь поговорить, Халиф?
– Халиф с дамами развлекается, а разговаривает с тобой его друг.
– Как звать-то тебя, друг развлекающегося с бабами Халифа?
– Называй Умаром!
– Как скажешь! О чем хотел поговорить, Умар?
– Что за взрывы прогремели только что?
– Гранаты, приведенные к бою, подорвали на улице.
– Где на улице?
– Справа от ворот.
– Хоп! У нас в руках заложницы, жены, наложницы, дети умершего Керима Асанова.
– Это нам известно, и что?
– Как это что? Ты же не хочешь, капитан, чтобы мы перерезали им всем горло?
– Не хочу, конечно, но, как говорится, чему быть того не миновать. Убьете заложников, следом сами сдохнете. И сдохнете медленно, мучительно. Это я тебе на сто процентов гарантирую. А сдадитесь, глядишь, и сроком отделаетесь. Согласись, Умар, жизнь даже в тюрьме лучше смерти. Тем более страшной, мучительной.
– Это кому как! Но тебе не кажется, что ты борзеешь, капитан? Наши угрозы – не пустые слова. Если мы обещаем, то держим слово!
– Ну, это я хорошо знаю, не первый год давлю вас! Ладно, я тебя понял. Мне необходимо время подумать и согласовать решение с вышестоящим начальством!
– Сколько потребуется времени на раздумье и всякие там согласования?
– Немного! От силы минут двадцать!
– Так, сейчас 21.48.
Дрозденко поправил бандита:
– 21.51, можешь выбросить свои часы.
– Я сказал, 21.48! Значит в 22.15 ты сообщаешь мне результаты своих раздумий и решение вышестоящего начальства. После чего мы выставим встречные условия. Договоримся – заложницы останутся в живых, нет – подорвем и себя, и их, и этот дом.
– У тебя все?
– Нет! Прикажи своим псам отойти от усадьбы. Если заметим кого, откроем огонь. Теперь все!
– Лады! Передай Халифу, что в 22.15 я буду общаться только с ним. А ты отдохни, развлекись с девочками.
– Это не тебе решать! Не теряй времени. Все!
Андрей вошел в дом, достал рацию, в ней тут же сработал сигнал вызова. Дрозденко ответил:
– Третий на связи.
Подполковник Соловьев, слушавший через дистанционную прослушку разговора Дрозденко с Умаром, воскликнул:
– Ты охренел, Третий?
Андрей удивился:
– А в чем, собственно, дело, Первый?
– Как вел переговоры?
– Нормально. Вы же все слышали.
– Лучше бы не слышал. Ты зачем злишь боевиков?
– Кого злить-то? У них сейчас одно на уме – как свалить отсюда. А злее, чем есть, они уже не станут. Если же не нравится, как веду переговоры, присылайте в усадьбу Колданова. Он у нас интеллигентный, радиоэлектронщик, во всей хрени электронной шарит и матом ругается, лишь когда водки больше, чем надо на грудь. Пусть он говорит с отморозками!
– Ты еще поучи меня! Ладно! Слушай, что скажешь Халифу или Умару в 22.15. И переведи часы на время этого Умара.
– Понял, командир. Все сделаю как надо. Слушаю инструктаж.
– Значит, первое…
Соловьев проинструктировал Дрозденко за 12 минут. Андрей ответил, что понял. Заметил:
– Ты обратил внимание, как спокойно Умар воспринял ответ на вопрос о взрывах?
– Обратил. А Бурмистров ничего лучше не придумал, как взорвать улицу?!
– А что он мог еще придумать? Броситься под колеса, если внедорожник пойдет не на север, а к Тарды?
– Ладно, все! И тон смени. Будь с бандитами повежливей. Не дразни их, не огрызайся. Покажи, что начальство якобы вздрючило тебя и возложило всю ответственность за жизнь заложников на твои широкие плечи. Понял?
– Так точно, Первый!
– Работай, мы на стреме!
Глава 9
Северный Кавказ, среда, 13 октября
В 22.15 Дрозденко вновь крикнул из веранды:
– Халиф! Время переговоров! Как видишь, я пунктуален.
В ответ раздался голос Галанова:
– С тобой говорит Умар!
– А! Это опять ты? Почему твой босс сам не выходит на переговоры? Боится?
Галанов крикнул:
– Халиф никого не боится!
– Заметно! Закрылся в доме вместе с бабами. Смельчак, ничего не скажешь.
– Оставь свое мнение при себе, пес!
– А вот оскорблять меня не надо. Не рекомендую. Мы перейдем к делу или закончим все разговоры со всеми вытекающими из этого последствиями?
– Что ты можешь нам предложить, капитан?
– Я бы лично предложил вам по порции свинца, но командование имеет другое мнение. Ему важно сохранить жизнь заложников. Тем более что это женщины и дети. Короче, Умар! Мы готовы выпустить вас из аула, но при условии предварительного освобождения заложников.
Галанов затребовал:
– Выражайся ясней! Что значит предварительное освобождение заложников?
– А то, что сначала вы отпустите женщин и детей, а после на любом из внедорожников гаража данной усадьбы, которые, кстати совершенно не пострадали в ходе штурма, можете покинуть Хаба-Юрт. Два часа вас никто искать не будет. Преследовать тоже. Жизнь и свободу на эти два часа мы вам гарантируем. Но при условии, что освободите всех заложников.
– Ты за кого нас держишь, капитан? За идиотов? Дилетантов?
– Это не я, это командование условие выставило. Что предлагал бы я, ты знаешь.
– Мы отпустим заложников, а на выходе вы подстрелите нас, как куропаток?
– Я же сказал, вам дается два часа, чтобы уйти отсюда. За это время можно затеряться в горах, по опыту знаю.
– Я не верю тебе!
– Твое дело. Ты выслушал наши условия, можешь изложить свои – вернее, Халифа, ты сам ничего не решаешь.
– Мы все решаем вместе!
– Сомневаюсь, но слушаю!
