Кабина остановилась, отворились двери, и человек с мертвыми глазами кивнул Степе, приглашая выйти. Косухин шагнул наружу и оказался в широком коридоре. На этот раз он находился не в недрах горы — стены были самые обычные, покрытые белой штукатуркой, а в конце коридора он заметил небольшое окно.
«Выходит, наверх поднялись… Ну и ладно!»
Они прошли мимо нескольких запертых дверей, а затем остановились у одной, тоже закрытой. Над нею горела большая лампа, по бокам стояли солдаты в черном с винтовками, но уже не с японскими, а с обычными трехлинейками. Косухин, подходя, заметил, что в коридоре холодно, как на улице. Похоже, тех, кто обитал здесь, холод вполне устраивал.
Первым вошел неизвестный со шрамом. Затем дверь открылась, он появился на пороге и кивнул Косухину. Степа вздохнул и переступил порог…
Он ожидал увидеть приемную, такую же, как в солидных столичных учреждениях — с обязательным секретарем и ожидающими посетителями. Но за дверью оказалась небольшая комната с одним окном, выходившим куда-то в ночь. Слева стоял стол, на котором чернели три телефона, около него сгрудились несколько стульев, а на одной из стен чуть косо висел большой портрет Карла Маркса. В общем, все это походило на кабинет секретаря укома, в котором только что окончилось совещание.
Все это Косухин приметил мельком, походя. Его интересовал тот, главный, который здесь обитал. Он стоял около стола, глядя не на Степу, а в окно, хотя там, кроме ночной мглы, подсвеченной прожекторами, ничего увидеть было нельзя.
Тот, кто стоял у стола, был невысок, носил черную куртку, на носу сверкало небольшое пенсне, а с подбородка свисал клок неаккуратно подстриженной бороды. Черные густые волосы слегка вились, в них серебрились белые пряди.
Степа остановился на пороге, сопровождающий козырнул и вышел. Наступило молчание, которое Косухин не спешил прерывать обязательным вежливым покашливанием. Эти секунды он решил использовать для того, чтобы лучше рассмотреть этого кудрявого, с бородой.
Почему-то Косухину показалось, что он уже встречал этого человека. Правда, где и как — вспомнить не удавалось.
Кудрявый медленно повернул голову. На Косухина глянули темные матовые глаза.
Он знал этого человека. Его знали все — Якова Гольдина по кличке «товарищ Сергей». Молодой, всего на десять лет старше Косухина, член Центрального Комитета, Гольдин, с лета 17-го руководил аппаратом ЦК. Несколько раз Косухин слышал на митингах его резкие, горячие выступления, а один раз «товарищ Сергей» даже принимал его вместе с группой молодых красных командиров перед поездкой на фронт.
Гольдина знали в партии, уважали, некоторые даже любили. Поговаривали, что Вождь начал посматривать на молодого руководителя с настороженностью — слишком быстро «товарищ Сергей» осваивался на высшем партийном посту. Этим провокационным слухам Степа, конечно, не верил, но догадывался, что у Гольдина много врагов.
Итак, встреча была не первой, но Косухин никак не мог на нее надеяться. Хотя бы потому, что в марте 19-го, перед самой поездкой на Восточный фронт, он видел «товарища Сергея» в последний раз. Яков Гольдин лежал в деревянном, обшитом красным кумачом, гробу, и красный командир Косухин вместе с другими делегатами партийного съезда провожал руководителя ЦК в его последнее жилище у стен Главной Крепости. Только тогда на желтом старом лице «товарища Сергея» не было пенсне, а волосы были черные, без всякого намека на седину…
«Что ж это? — пронеслось в голове, но тут же пришел ответ: — Это правда.» Венцлав говорил: ради победы революции придется сотрудничать и с упырями. Тогда Степа решил, что командир 305-го шутит…
— Здравствуйте, Косухин, — голос Гольдина остался прежним, лишь стал чуть ниже, и в нем чувствовалась легкая хрипотца. — Кажется, мы виделись летом 18-го?
— Так точно, — деревянно отбарабанил Степа.
— Вы были на Восточном фронте? Кто вас рекомендовал в Сиббюро?
— Товарищ Смирнов. — Косухин постепенно приходил в себя. Главное, серебряный стилет на месте, в левом унте.
— Хорошо… — стеклышки пенсне блеснули, желтоватая маленькая рука перебросила с места на место какую-то бумагу. Всмотревшись, Степа узнал свое удостоверение. — Как попали сюда?
— А на аэроплане, — врать Косухин не любил, но уж ежели врать — так на полную катушку. — Генерал Мо подкинул. С Челкеля.
— Так… Как вы прошли внешнее кольцо охраны?
— А проще репы! — Степа позволил себе даже усмехнуться. — Бдительности у местных товарищей не хватает! Подтянуть бы надо…
— Вы правы. Бхотская красная армия еще очень молода. Но поскольку мы здесь находимся по приглашению правительства Тибетской Бхотской Трудовой коммуны…
«Ого!» — подумал Степа.
— …То мы, естественно, вынуждены доверить им некоторые не столь важные участки. Мы ведь здесь недавно — всего полгода. Кто вам поручил заниматься Челкелем?
— Товарищ Венцлав.
— Кто? — удивление в голосе Гольдина было неподдельным, и Степа, вспомнив рассказ вражины-Федоровича, спешно добавил: — Ну, Волков…
— А-а, Всеслав… Столица о вашей миссии ничего не знает.
— Знает… — Косухин блефовал, но делать было нечего. — Только дело-то секретное…
— Допустим. Ну, слушаю вас…
— Ну, это… — Косухин сосредоточился, чтобы точно вас произвести заранее подготовленную речь. — По приказу, значит, товарища Венцлава, то есть Волкова, занимался поимкой группы белого бандита полковника Лебедева. Накрыл их аккурат на Челкеле. Там как раз местный комитет восстание начал…
— И вы стали комиссаром полигона. Знаю, — короткая бородка нетерпеливо дернулась.
— Ну так чего? — искренне обиделся Степа. — Раз знаете… Налетели китайцы, хотели к стенке, чердынь-калуга, поставить. Пока разбирались, Мо, который командующий этим… Синцзянским округом, отправил Наталью Берг сюда…
— Ну и что? — коротко бросил Гольдин. Тон его не обещал ничего хорошего. В обычной ситуации Степе стоило бы задуматься о своей партийной карьере. Но тут терять было нечего.
— Как что, товарищ Гольдин? У меня приказ! Я должен эту Берг доставить в Иркутск. И точка!
— Странно… — решительный тон Степы, похоже, произвел некоторое впечатление, и голос «товарища Сергея» стал немного мягче. — Похоже, Косухин, здесь какая-то накладка. О Берг мы получили распоряжение из Столицы. Она нужна здесь. Впрочем, я велел дать радиограмму, думаю, ответ будет скоро…
Косухин похолодел. Ну конечно, здесь должна быть радиосвязь! Вон какие железки на крышах торчат! Этого Степин план не предусматривал. Он вдруг подумал, что у него есть еще шанс. Сейчас, прямо здесь, признаться товарищу Гольдину во всем. Конечно, его арестуют, очевидно, турнут из партии. Но он честно примет все, что ему положено и попросится на фронт…
