– Что там? – испуганно вскинулся со своего ложа Иван.
– А? – зевая, нехотя отозвался спавший в углу холоп.
– Что на дворе, я спрашиваю! – пнул его ногой рассердившийся князь. Холоп, почесывая пятерней спину, неторопливо поплелся к окну. Со двора и впрямь доносились какие-то крики.
Ивану надоело ждать, подбежал к окну сам, оттолкнув неповоротливого стража, выглянул. Только, видно, опоздал, почти ничего не увидел. Забыв, что не одет, маленький князь выскочил в переход, закрутил головой:
– Что? Что?
На глаза попался челядин, тащивший ворох одежды, на вопрос мальчика также нехотя объяснил:
– Князья Шуйские дьяка Мишурина убили.
– Как?! – ахнул Иван.
Челядин подхватил коленом падающее тряпье, освободившейся рукой поскреб затылок и снизошел до объяснения:
– Да ободрали его на дворе и бросили на плаху нагим…
– А… а митрополит? – ужаснулся князь.
– Не ведаю, государь, – пожал плечами челядин и потопал дальше, видно, сушить на солнце тряпье.
Иван забегал по дворцу, но узнать долго ничего не мог, никто не знал, что с Даниилом и где он. Пришлось самому идти в Успенский собор. На мечущегося мальчика никто попросту не обращал внимания.
Митрополит был там, он встретил Ивана с сокрушенным вздохом, предвидя и свое унижение. Долго утешал, но что мог сказать маленькому государю согбенный старец, если сила в руках у Шуйских? Одно поразило Даниила – Иван зло сузил глаза, долго сопел, а потом почти шепотом заявил:
– Придет и мое время, расправлюсь с Шуйскими! Со всеми боярами! Обиды не прощу!
Через несколько месяцев Шуйские смогли одолеть и митрополита Даниила, он был сослан в Волоколамский монастырь, где прежде был игуменом. Только сначала испытал великое унижение. Митрополита заставили подписать отречение от митрополии по неспособности к высокому служению! Такого русская церковь еще не видывала, но, боясь за свои жизни, святители одобрили низложение Даниила.
Иван, прощаясь с Даниилом, обливался слезами. Девятилетний князь ничем помочь своему наставнику не мог, только плакал. Но кто же обращал внимания на слезы мальчика, служившего лишь ширмой для всесильных Шуйских!
На смену Даниилу пришел игумен Троице-Сергиевой обители Иоасаф Скрипицын, выбранный жребием. И такое было невиданно ранее!
Иван настороженно глядел на поданную ему печалованную грамоту. Что еще хотят от него эти приставалы? Буквы прыгали перед глазами, князь не сразу смог прочитать даже имя боярина, за которого просили. Митрополит помог:
– Князь, челом бьем об освобождении князя Ивана Федоровича Бельского.
Иван вскинул голову, беспокойно оглядел стоявших перед ним бояр одного за другим, затем вопросительно уставился на митрополита. Иоасаф едва заметно кивнул. И тут Иван почувствовал, что от его решения зависит чья-то жизнь! В ушах противно зазвенело, но по спине пробежала дрожь от крепнущего внутри сладкого чувства властелина.
– Освободить! – Голос маленького князя почти звенел радостью.
Митрополит и остальные едва сдержали улыбки.
Шуйские были застигнуты врасплох. Им бы подсуетиться, обвинить князя Бельского еще в чем, но бояре, напротив, обиделись и устранились от дел. Митрополит, втайне боявшийся новой войны с сильным родом, вздохнул свободно. Править от имени малолетнего князя начали Бельские, на время в Москве воцарились тишина и покой.
Но ненадолго…
Морозы, что ли, подвигают бояр к бунтам в Москве? И полугода не прошло, как Шуйские взяли силу снова. В Кремле устроили настоящий погром, за сторонниками Бельского гонялись по всему дворцу, избивая железными палками, окна кельи митрополита закидали камнями. Тот пытался спастись в хоромах самого великого князя, но мятежники и там нашли, ворвались, разбудив и страшно перепугав Ивана.
Маленький князь проснулся от шума и не сразу понял, где он: в горнице темно, холоп не уследил, и свеча давно сгорела. Только в углу теплится огонек лампады, но и там масла мало, вот-вот погаснет, как бывало не раз. Ивану снилось, что он в опасности, от кого-то бежит и преследователи уже догоняют. Поэтому испугался страшно, наяву услышав, как за дверью топают бегущие. Мелькнула мысль: «За мной!»
Дверь горницы рывком распахнулась, холоп, спавший возле нее, полетел в сторону, даже не пытаясь защитить своего хозяина. К ложу Ивана метнулся человек в темном одеянии. Князь в ужасе закричал, но его голос потонул во множестве других воплей. Хватая Ивана за торчащие из-под одеяла голые ноги, кричал митрополит Иоасаф, умоляя заступиться, орали ворвавшиеся следом какие-то люди с факелами. Мальчик не мог взять в толк, чего от него хотят, он дрыгал ногой, пытаясь освободиться от цепких рук митрополита, и тоже кричал от ужаса. Потом он не мог вспомнить, как именно Иоасаф и остальные вдруг исчезли из его горницы. Кажется, митрополита все же выволокли, оторвав от княжьей ноги силой. На щиколотке долго были следы от пальцев Иоасафа. Сам он плакал, умоляя оставить митрополита, не принуждать его силой, просил, но никто даже не глянул на мальчика.
Иоасаф бежал на Троицкое подворье. Не выжить бы, кабы не помощь игумена Алексея и князя Палицкого, вырвавших бедолагу из рук погромщиков!
Иван, у постели которого искал и не мог найти защиту опальный митрополит, в ужасе не мог заснуть до утра. Сидел, забившись в угол ложа и трясясь от страха и сознания собственного бессилия. Значит, ничто не спасет, ежели самого митрополита Иоасафа можно вот так, с кулаками, с непотребными воплями таскать от княжьей постели и по двору?! И он, великий князь, выходит, никто, если на него не посмотрели даже, когда заступиться пробовал?! Но… так и его… могут?
Страх, животный страх закрался в самое сердце мальчика! Впервые он понял, что беззащитен так же, как и остальные, перед боярской прихотью и что в живых держат, только пока мал и к сопротивлению неспособен. Как же быть? Что делать? Где найти надежную защиту, прочную опору себе, если для бояр он игрушка, а для родных и вовсе лишь прикрытие?
Страшный урок получил в ту ночь князь. Повзрослев, тринадцатилетний Иван первым уничтожит именно Андрея Шуйского, а позже сделает все, чтобы низвергнуть власть бояр и упрочить свою собственную даже ценой многой крови и многих жизней!
Иоасафа отправили в Кирилло-Белозерский монастырь, а потом в его любимую Троице-Сергиеву обитель. В Кириллов монастырь был сослан, а затем убит по приказу Шуйских и князь Иван Бельский.
* * *
За спиной митрополита Даниила царь заметил сжавшегося, съежившегося Иоасафа. Боится, он даже сейчас боится, что могут снова вот так схватить, тащить, надругаться… Почему-то появилась почти злорадная усмешка, что же он и в райских кущах бочком ходить станет? То ли дело Макарий, за его спину самому спрятаться можно было. Иван повел глазами, точно отыскивая среди многих теней своего любимого наставника.
