Она жестом остановила Тутанхамона:
– Я имею право говорить все это, я воспитывала тебя с малых лет и вложила в тебя душу. Чтобы ты мог сегодня править страной, я даже на время стала Семнехкаре, за это мне еще предстоит отвечать на последнем суде. Но я не жалею, Тутанхамон. Ты для меня прежде всего не пер-аа, а просто сын, которому нужно было помогать. Теперь ты сам, все сам. И не только потому, что так желает моя дочь, а потому, что нельзя вечно править за спиной матери, это лишает сил. Ты будешь сильным фараоном, я верю. Вспомни все, чему тебя столько лет учили, постарайся отличать правду от лжи, постарайся помнить о законе Маат, постарайся сначала думать, а потом действовать и даже говорить. Да не будет твой язык подобен флагу, развевающемуся на ветру всякой сплетни. Бойся тех, кто сладко говорит, Тутанхамон, чаще всего они лгут. Правда часто горька, а лесть сладка.
В волнении она чуть прошлась по комнате, Тутанхамон стоял, не в силах вымолвить ни слова, казалось, Нефертити прощается перед своим уходом в Мир Мертвых! Хотелось крикнуть: «Нет!» Но царица словно торопилась высказать все, пока не закончились ее последние минуты жизни.
– Больше милуй, чем карай, а если уж караешь, то так, чтобы содрогнулись остальные, чтобы почувствовали ужас, он тоже помогает править. Жизнь жестока, но, где только возможно, старайся сгладить ее жестокость. И запомни: власть мало получить, ее даже мало удержать, ее надо укреплять! Если тебе это не нравится или не по силам, то лучше уйди, не нанося вреда Кемет. Хотя я не знаю, кто мог бы еще править страной. Надеюсь, вы с Анхесенпаамон будете счастливы и у вас родится наследник. Прощай, сын мой!
Она поцеловала залившегося слезами Тутанхамона и вышла вон, не дожидаясь от него ответа. Хотя что тут можно было ответить? Нефертити права, как всегда, как много лет права.
За дверью, прижавшись к косяку, стояла плачущая Анхесенпаамон. Увидев дочь, Нефертити усмехнулась:
– Как всегда, подслушивала? Я ничего не говорила о тебе будущему мужу. – Царица подняла залитое слезами лицо дочери и вдруг улыбнулась: – Будьте счастливы. Едва ли ты умеешь любить, но постарайся поскорей родить мужу наследника. Я сделала для вас все, что смогла.
Глядя вслед развевающимся лентам вожделенной короны, Анхесенпаамон рыдала, размазывая черную краску по лицу. Только сейчас она поняла, что осталась совсем одна, кроме Тутанхамона, у нее больше никого нет. Очень хотелось броситься следом, вернуть эту стройную, невысокую женщину, уходившую от нее навсегда, но будущая царица лишь плакала…
Еще только рассвело, когда корабль с царскими вымпелами на мачте отчалил от пристани Малькатты. Из Фив навсегда уплывала царица Нефертити. Пока она даже сама не знала, куда плывет, просто покидала дворец и город, в котором родилась, полюбила, впервые стала матерью и где разбились последние ее мечты. Возможно, построит себе дворец в Мемфисе или вообще заберется в Фаюм. Только об одном месте – всеми забытом городе Атона – не думалось совсем.
Сидя в кресле, царица спокойно смотрела на исчезающие за поворотом стены Малькатты, а потом и фиванских храмов. Прошлое оставалось там, а где будущее? Она еще не стара, могла бы долго править или хотя бы царствовать, но она мешает дочери, у которой из-за нее и так не сложилась судьба. Нефертити много лет чувствовала себя виноватой перед Анхесенпаамон за то, что толкнула ее в объятия отца.
Корабль просто плыл по течению, но когда из-за поворота показались пристани Ахетатона, у Нефертити дрогнуло сердце. Она не могла проплыть мимо, не простившись со столь любимым и ненавистным ей городом! Распоряжение пристать, конечно, не понравилось никому, но кто мог возразить, если его отдала царица?!
Начальник ее охраны тревожно переглянулся с командиром судна, тот что-то спросил у невысокого, не слишком опрятного человека, сопровождавшего корабль, получил, видимо, обнадеживающий ответ и кивнул. В городе нет не только жителей, но и вообще никого. Последние грабители были тут с год назад, теперь можно ходить безопасно.
Нефертити с болью смотрела на безжизненные улицы покинутого жителями, недавно такого богатого и красивого города… Сердце немилосердно сдавила боль. Никому не нужный, совсем недавно такой красивый город… Как он похож на нее саму! Она так же недавно была самой красивой женщиной Кемет и так же никому не нужна…
Роскошные сады, когда-то посаженные по их с Эхнатоном велению (хотя тогда он еще звался Аменхотепом), теперь никто не поливал, они больше не сдерживали наступления песков, большинство деревьев либо вырублены, либо засохли сами. Ветер гонял по мертвым улицам песчаные вихри…
Знаком остановив слуг, почтительно следующих по пятам, Нефертити двинулась дальше одна. Рядом уже не было неугомонной То-Мери, которая ни за что не позволила бы царице остаться в одиночестве, тем более в пустом городе. А те, что были, не посмели возразить, только беспокойно переглянулись и остались смотреть вслед.
Нефертити прошлась по территории сначала своего дворца, а потом и того, в котором они были так счастливы с Аменхотепом. Люди странные существа, им мало просто бросить город и уйти, мало даже разграбить все ценное, обязательно нужно еще и разрушить то, что невозможно унести. К чему срывать ворота, двери, крушить колонны, сбивать фрески на стенах? Мозаичные полы выковыряны, но не сплошь, а как попало, у скульптурных изображений отбиты носы и сбиты царские уреи с венцов.
Так мстили умершему Эхнатону недовольные его правлением.
С болью вспоминала царица минуты счастья. Вот балкон, с которого они с мужем щедро разбрасывали золотые украшения в знак благодарности за отлично и быстро выстроенный город. Вот покои, в которых она родила двух последних девочек. Вот тронный зал, где стоял двойной трон для пер-аа и его любимой царицы. Когда для Нефертити наступил черный час, на второй уселась толстушка Кийе. Недолго ей пришлось там просидеть…
Нефертити постаралась прогнать злые мысли, ни к чему плохо вспоминать мертвых, даже если те причинили тебе много горя. Да и не за тем пришла она в Ахетатон, ей хотелось мысленно вернуться в счастливые годы жизни.
Но не получалось. Каждый камень, каждая развалина, каждая засыпанная песком дорожка бывшего сада напоминала о другом! Вот по этой дорожке она уходила из дворца, когда Эхнатон предпочел ей другую. Вот в этой спальне провела столько бессонных ночей, стараясь не плакать, чтобы наутро глаза не были красны и не опухли (вдруг пер-аа все же захочет ее видеть?). А потом, когда поняла, что сама уже этого не хочет, обдумывала, как этого избежать.
Здесь была комната маленького Тутанхамона, тогда Тутанхатона. Мальчик рос слабеньким, и она очень боялась, чтобы царевича не отравили сторонники Кийе, поэтому всю еду малыша сначала пробовала То-Мери, потом сама Нефертити и только потом давали Тутанхатону.
Так много Нефертити не ходила, наверно, за всю жизнь! Забыв о времени, она осматривала одну развалину за другой. В некоторые постройки было просто опасно входить, но царица не замечала этой опасности.
И вдруг у нее родилась отчаянная мысль: она возродит Ахетатон! Переименует в Ахетамон и возродит! Это станет делом ее оставшейся жизни. Конечно, ни Тутанхамон, ни тем более Анхесенпаамон не станут переезжать во дворец, даже если тот будет во сто крат лучше прежнего, и молодой пер-аа, и ее дочь-царица не покинут Фивы, кроме того, у них с этим городом связаны не самые лучшие воспоминания.
