Новые духи «Мадемуазель Шанель» грозили опрокинуть успех «Шанель № 5», и Вертхаймеры это быстро поняли.
Рене де Шамбрен вспоминал, как в его офис в Париже буквально ворвалась компания адвокатов во главе с обоими Вертхаймерами с воплем:
– Чего же она, в конце концов, хочет?!
Шамбрен, вспомнив слова Мадемуазель, пожал плечами:
– Всего.
«Все» означало возвращение потерянных за прошлые годы денег и участие в прибыли не пропорционально вложенным когда-то в 1924 году средствам, а пропорционально продажам духов по всему миру. Это были огромные деньги, и теперь пришла очередь непарламентских выражений из уст Вертхаймеров.
Вертхаймеры могли использовать всю свою мощь против Шанель, но ей терять было нечего, зато имелась реальная угроза против партнеров-соперников. Мадемуазель могла просто подарить кому-нибудь свои несчастные 10 процентов и начать все заново, но уже не под своим именем, а, например, от имени племянника или внучатой племянницы. У Шанель была формула духов, которые могли просто опрокинуть прежние, Коти с удовольствием согласились бы выпускать столь интересный аромат с брендовым именем. Да и без Коти нашлось немало парфюмерных фабрик, готовых делать это, и немало магазинов, готовых продавать продукцию. Адвокат осторожно намекнул на вероятность таких переговоров. Вертхаймеры задумались...
Рене де Шамбрен сделал вид, что Шанель в Швейцарии, а потому должен поговорить с ней по телефону и попросить приехать, если братья готовы к переговорам. Братья угрозу поняли и на переговоры согласились. Пришлось Мадемуазель «приезжать».
И все же в 1947 году Шанель не была вполне реабилитирована, потому что ее видели в отеле «Ритц» и рядом с немцем Гансом фон Динклаге. Что это за немец, будет рассказано в главах, посвященных годам оккупации. Мадемуазель оказалась в числе тех, на кого показывали пальцем.
Почему же Вертхаймеры не воспользовались такой ситуацией, не придали судебному процессу против нее политическую окраску? Понимала ли такую угрозу Шанель, а если да, то почему не боялась? Напротив, еще пять лет после этого спокойно помогала осужденному нацистскому преступнику Вальтеру Шелленбергу – до самой его смерти.
Почему Вертхаймеры не воспользовались «тяжелой артиллерией», которой могли бы запросто уничтожить Шанель?
Считается, что из-за порядочности либо из нежелания топить бренд своей продукции. Низвержение Шанель, несомненно, едва ли сыграло бы на пользу популярности духов, особенно во времена, когда шли процессы против нацистов и их пособников. Но вряд ли братья были готовы платить столь дорогую цену, какую запрашивала Мадемуазель, за сохранение бренда кристально чистым. И оправдывать согласие партнеров на невиданные уступки только их порядочностью и жалостью к «старухе» не стоит. Продажу фирмы за гроши совершенно чужому человеку, ни в малейшей степени не связанному с производством парфюмерии, при том что есть совладелица, жаждущая взять управление в свои руки, едва ли можно назвать порядочностью и хорошим отношением к Шанель.
Нет, здесь скорее другое. Вертхаймеры не могли воспользоваться возможностью утопить Шанель, показывая пальцем на ее жизнь во время оккупации, причем по двум причинам. Во-первых, наверняка были немало запачканы сами, ведь их подручный Амьо во время войны спокойно продавал духи в Германии, тоже считался коллаборационистом, а сам договор о продаже ему фирмы был явно заключен задним числом, значит, не без участия оккупационных властей (разве это не сотрудничество с немцами?).
Во-вторых, создается впечатление, что Вертхаймеры знали, что Шанель НЕЛЬЗЯ утопить, что-то имелось у нее оправдательное, из-за чего Мадемуазель не боялась никаких нападок по поводу своего поведения во время оккупации. Недаром после ареста новые французские власти продержали ее всего несколько часов на допросе, в то время как многие другие проводили при разбирательствах в лучшем случае по несколько месяцев в тюрьмах. Но об этом тоже в свое время. Пока запомним: Вертхаймеры не стали воевать против решительной Мадемуазель, пойдя на мировую и предложив ей новый договор на ЕЕ условиях. Почему?
А условия были весьма в пользу Шанель. Мадемуазель получала:
– право производить и продавать во всем мире духи «Мадемуазель Шанель»;
– значительное возмещение понесенных прежде убытков – 180 000 долларов, 20 000 ливров Великобритании и 5 000 000 франков;
но главное – 2 процента от продажи духов Шанель по всему миру!
Наивно было бы полагать, что Вертхаймеры подарили Шанель столь значительный доход просто из уважения к ее старости. Кстати, они никогда ни разу не попытались нарушить это соглашение и шли навстречу, если Мадемуазель вдруг требовала еще что-то. Пишут о поразительной лояльности Пьера Вертхаймера и едва ли ни его тайной влюбленности в Шанель. Влюбленность влюбленностью, если таковая и была, а денежки сюда примешивать не стоит. Акулы такого масштаба, имея возможность свалить конкурентку, даже если она бывшая партнерша, никогда не упустят своего. Просто у Шанель наверняка было что-то против Вертхаймеров из секретного арсенала, о чем не мог знать даже верный Рене де Шамбрен.
Как бы то ни было, соглашение заключено, мир достигнут, шампанское распито.
Духи «Мадемуазель Шанель», по признанию тех, кому они все же достались, заметно превосходили «Шанель № 5», но так и не были выпущены, хотя еще некоторое время Коко угрожала Вертхаймерам такой мерой, а потом их формула и вовсе была подарена все тем же партнерам-противникам. А сам Пьер Вертхаймер даже поддержал Шанель, когда та решила вернуться в строй и создать новую коллекцию одежды после пятнадцати лет отсутствия.
Но это было уже в пятидесятых годах. Так закончилась многолетняя война с партнерами, в которой Мадемуазель победила, применив не юридические уловки, а женскую хитрость...
Фирма «Буржуа» благополучно существует и сейчас, возглавляют ее потомки Поля и Пьера Вертхаймеров, строго следя, чтобы рецептура брендовых духов соблюдалась неукоснительно. Фирма выпустила множество вариантов «Шанель», на ней разработано немало новых духов, которые ничуть не хуже, а может, и лучше «Шанель № 5», но нет ни одних более известных.
Существуют ли вообще более известные духи, чем те, что были в скромном флаконе под номером 5, которые выбрала в качестве «Запаха женщины» великая Мадемуазель почти сто лет назад?
КАК НЕ СТАТЬ ГЕРЦОГИНЕЙ
Герцог Вестминстерский, он же Вендор
Фраза «Герцогинь много, а Шанель одна!» придумана, скорее всего, журналистами, но самой Коко так понравилась, что была воспринята как собственная.
Но дыма без огня не бывает, газеты не зря «женили» Коко Шанель и Ричарда Хью Гросвенора герцога Вестминстерского, в просторечье Вендора. Был романчик-то, был...
Ни герцог, ни Шанель от этого романа не открещивались.
Познакомила их Вера Бейт. Вообще-то она была Сара Гертруда Аркрайт, светская дама, знакомая, кажется, со всеми подряд, работавшая у Шанель. Черчилль вспоминал, как пытался выяснить у Шанель, чем же занимается Вера в ее ателье:
