Парис говорил, что они смогут убрать фаворитку, когда придет время… Да какая разница? Если не будет Шатору, будет другая, но все равно из круга придворных дам. Король может провести ночь с пастушкой, находясь, например, в походе, но надеяться на то, что пастушку приведут в Версаль, никому не придет в голову. Сама она мещанка, какое бы образование и воспитание ни имела, какой бы красивой, разумной, умелой ни была. И этим все сказано. К чему было обольщать свое нежное сердечко глупой надеждой?
Жанна Антуанетта невесело усмехнулась, вспомнив россказни о том, как сумела соблазнить герцога Орлеанского госпожа де Тансен. Говорили, что она приказала убрать в галерее Пале-Рояль одну из статуй и, зная, что вот-вот появится принц, заняла ее место… совершенно обнаженной. Герцог остановился, оценивающе оглядел стройную фигуру де Тансен и протянул ей руку со словами:
– Прошу спуститься с пьедестала, в моих объятьях вам будет куда уютней.
Может, тоже следовало улечься нагой прямо в пыли под копытами лошади его величества? Смешно, пыльная и грязная соперница прекрасной Шатору…
Такие размышления если не развеселили, то хотя бы отвлекли, и Жанна невольно стала думать об Александрин де Тансен.
Удивительная женщина, достойная и восхищения, и осуждения в равной степени. Фонтенель ее превозносил, а Дидро ругал на чем свет стоит, называя мерзавкой. Мадам Ле Норман восхищалась – честно говоря, было чем.
Клодин-Александрин Герен де Тансен по воле родителей должна была провести жизнь в обители, но добилась разрешения папы Климента покинуть монастырские стены и отправилась жить к своей сестре мадам де Ферриоль. Красавица не вышла замуж, но имела любовников среди придворных: герцога Орлеанского, аббата Дюбуа, Рене д’Аржансона… и родила сына от шевалье Детуша, но, не пожелав связать с ним судьбу, отдала ребенка кормилице и больше им не интересовалась. Это было основным, что отталкивало в блестящей де Тансен Жанну Антуанетту. Ребенок стал знаменитым философом Даламбером, но мать свою признать отказался. Незаметно, чтобы мадам де Тансен сильно переживала.
Жанну в ней привлекало то, что провинциалка из Гренобля, проведшая юность в монастыре, сумела завоевать не просто Париж, а Версаль. Она сумела и своего брата аббата де Тансена сделать премьер-министром, пусть ненадолго, но все же… Мадам удавалось все: она писала блестящие романы, старательно скрывая свое авторство, интриговала, играла на бирже. Под руководством шотландского авантюриста Джона Лоу, о котором говорили разное, она успешно спекулировала акциями и сумела разбогатеть…
И даже в Бастилии мадам тоже побывала. Застрелившийся в ее доме на улице Сент-Оноре банкир де Френе в своем завещании открыто утверждал, что Тансен желала его убить. Возможно и желала, но даже продержав мадам в тюрьме, доказать этого не смогли и отпустили.
Вот тогда, решив, что денег на безбедную жизнь у нее достаточно, хотя их много не бывает никогда, мадам несколько угомонилась и занялась литературой.
Когда Жанна впервые встретила де Тансен в салоне госпожи Жоффрен, та была уже в возрасте, но былой привлекательности не потеряла. Умнейшая, прекрасно образованная женщина могла поддержать разговор на любую тему, слыла авторитетом в самых разных областях и любить жизнь не перестала, несмотря на то, что вплотную приблизилась к седьмому десятку. Она тщательно скрывала свое авторство романов, но Париж прекрасно знал, из-под чьего пера они вышли – в «Записках графа де Коммежа», очень популярных и любимых многими, легко угадывалась манера разговора и общения самой де Тансен. После этого романа была еще «Осада Кале», и шел слух, что мадам пишет новый роман о любви, конечно…
От размышлений о прекрасной де Тансен Жанну отвлек шум внизу.
В замок явно кто-то приехал, слышно, как распоряжаются по поводу лошадей и кареты. Только бы не Парисы и не Шарль. Первых видеть не хотелось совсем, а перед мужем Жанна чувствовала себя просто виноватой, и не потому, что ездила красоваться перед королем, а потому, что, возможно, не уберегла их ребенка. Боль внизу живота не отпускала уже целыми сутками…
Приехавшей оказалась мать. Мадам Пуассон была мрачнее тучи.
Жанна приподнялась на постели:
– Что случилось? Что-то с отцом или Абелем?
– Нет.
– С кем? С Шарлем?
Вместо ответа мать вытащила из рукава небольшой лист бумаги и протянула дочери. Жанна Антуанетта взяла его почти с содроганием, явно, что там нечто важное.
Мадам Пуассон принялась почти скорбно сморкаться в платочек, искоса наблюдая за дочерью. Чем дальше Жанна читала послание, тем больше вытягивалось ее лицо.
Маркиза де Шатору, не рассыпаясь в приветствиях или комплиментах, требовала от мадам Пуассон посоветовать дочери больше не появляться перед королем, обещая в случае непонятливости крупные неприятности! Фаворитка не церемонилась с какой-то там мещанкой, она просто приказала даже не ей самой, а ее матери и не сомневалась, что приказ будет выполнен.
Жанна Антуанетта усмехнулась:
– Парисы видели?
– Да.
– И что?
– Советуют пока подождать.
– Чего подождать, они собираются удалить фаворитку? Но через несколько месяцев я буду такой круглой, что никакому королю не смогу приглянуться.
Мадам довольно усмехнулась:
– Я полагаю, что ты уже приглянулась, если сама Шатору удостоила тебя таким гневом. Парисы и де Турнеэм тоже так считают.
Жанна Антуанетта чуть задумчиво поинтересовалась:
– Ты можешь объяснить, что именно не устраивает Парисов в Шатору? Ведь они поверенные маркизы, как же они могут что-то делать за ее спиной и против нее?
– Против Шатору герцог Ришелье… и еще много кто.
– А почему вы решили, что герцог был бы счастлив видеть в качестве фаворитки меня?
– Так решили Парисы…
– Парисы делают ставку на меня? Но почему?
– Ты умна, красива, умеешь очаровывать… К тому же ты с детства готовилась к этой роли.
– Какой роли, мама?
– Той, что тебе предсказала Лебон.
– Парисы готовы поддержать меня?
– Да.
– Тогда почему у тебя такой мрачный вид?
Мадам Пуассон вздохнула:
– Боялась, что ты придешь в ужас и будешь плакать.
– Нет, плакать я не буду, хотя все очень плохо. Но сейчас мне нужно доносить и родить ребенка, об остальном будем думать потом. Видишь, даже погода против моих поездок.
– Я очень рада, дорогая, что ты не слишком расстроилась.
– Ты не права, я расстроилась и очень-очень сильно, но понимаю, что пока выбора нет.
– Ты много лет мечтала быть фавориткой короля, я помню. И я поддерживала в тебе эту мечту, а теперь она рушится?
