Вмешалось Провидение.
В Ферраре снова чума, и все семейство разъехалось кто куда по загородным дворцам, предпочитая жить отдельно.
На виллу Эсте в Меделане примчался гонец из Рима. По тому, что он приехал прямо к Лукреции, минуя старого герцога и Альфонсо, стало ясно, что весть касается именно ее, а по взъерошенному виду самого гонца и совершенно загнанной лошади, что случилось что-то страшное.
– Донна Лукреция… – у Пьеретты перепуганный вид, – к вам…
– Что?
Ей было достаточно одного взгляда на приехавшего, чтобы понять все, вернее, разум уже понял, осознал раньше, чем гонец успел произнести первое слово, но все существо отказывалось понимать, принимать, осознавать, что именно сейчас произнесет едва живой из-за бешеной скачки человек. Хотелось крикнуть, чтобы его прогнали, казалось, если закрыть двери, то страшной вести не будет…
– Его Святейшество…
Лукреция только прошептала:
– Когда?
– Вечером в пятницу… Герцог Валентино тоже очень болен…
Гонец протянул ей письмо от кардинала Козенца. Лукреция взяла, почти не сознавая, что делает, развернула и уставилась в текст, не понимая, что видит перед собой. Анджела, обратившая внимание, что герцогиня держит письмо вверх ногами, усадила ее в кресло и забрала лист себе.
Кардинал Козенца сообщал, что болезнь Его Святейшества все же привела к смерти, вечером восемнадцатого августа он скончался. Герцог Валентино тоже болен и не встает, симптомы те же – жар, лихорадка, бред…
– Какая болезнь? – Анджела недоуменно уставилась на гонца. Тот пожал плечами:
– Говорят, Его Святейшество и герцог Валентино заболели после ужина у кардинала Адриано де Карнето… Но я толком не знаю, там многие заболели…
– Почему мы не знали?
Потом оказалось, что герцог Эрколе знал о болезни Папы, но не счел нужным сообщить об этом снохе. Посол герцога Феррары Костабили писал о болезни Александра и Чезаре, а вот сам понтифик, не желая беспокоить дочь, запретил сообщать ей о недуге, надеясь выкарабкаться, а когда стало совсем плохо, сделать это уже не успел. Да и до Лукреции ли ему было перед встречей с Господом?
Много десятков лет и даже столетия эта смерть будоражила умы. От чего мог умереть пусть и пожилой, но физически сильный человек, не участвующий в войне? Только от яда! Никто не сомневался, что Александра и его сына Чезаре отравили, но Чезаре пил разбавленное вино и потому выжил, а Папа нет. Была выдумана страшная и нелепая история о буфетчике, перепутавшем кувшины и налившем именно Борджиа вино с ядом, о том, что этот яд предназначался кардиналу Карнето, что Чезаре пил вино разбавленным, а потому остался жив…
Никто не задумался, что пир проходил в доме самого Карнето и «внедрить» туда своего буфетчика было бы подозрительным, что травить своего сторонника, только что вознесенного ими же, при том, что вокруг множество врагов, вообще нелогично, что помимо Папы и герцога заболели многие, что симптомы проявились через несколько дней и были очень похожи на симптомы простой малярии, лечить которую толком не умели…
В Ферраре свирепствовала чума, а в Риме малярия. Город на болотах эта зараза посещала каждый год, и каждый год собирала страшную дань. Август 1503 года в Риме выдался невыносимо жарким, но, несмотря на это, оба Борджиа не уехали из города, потому что Чезаре собирал войско, чтобы выступить в помощь французам на Неаполь. Последний вечер перед выступлением в поход они решили провести в гостях у кардинала Адриано де Карнето, их друга и ставленника. Пир проходил на его загородной вилле в виноградниках. Сидели долго, почти всю ночь.
Вопреки многочисленным измышлениям ни Папа, ни Чезаре замертво от выпитого с вином яда во время самой трапезы не повалились, оба благополучно отправились домой. Почему Чезаре не отбыл на следующее утро, неизвестно, возможно, все-таки почувствовал себя не слишком хорошо (принял противоядие?). А Александру через пару дней стало очень плохо, началась лихорадка, налицо были все признаки малярии, он даже впал в забытье и бредил. Еще через пару дней после обильного кровопускания полегчало, казалось, даже болезнь испугалась железного здоровья Борджиа, но потом снова наступило резкое ухудшение, и восемнадцатого августа 1503 года Папа Александр VI скончался.
И снова по Риму поползли слухи один другого нелепей. Из-за того, что кто-то услышал слова бредившего Папы «Подожди немного… Я иду, иду…», было немедленно решено, что Александр умолял об отсрочке дьявола, мол, он давным-давно заключил кровавый договор с Князем Тьмы, продав свою душу в обмен на возможность стать Папой, а перед смертью все старался оттянуть страшную минуту. Дошло до того, что утверждали, будто этот самый дьявол метался по спальне понтифика в виде большущей обезьяны. Как мог Князь Тьмы оказаться в Ватикане, где на каждом шагу распятия и символы Церкви, никого не заботило. Гадость, пущенная ненавистниками, мгновенно приняла гигантские размеры, но пока был жив Чезаре, никто не рисковал произносить ее громко на улицах, шептались за закрытыми дверями.
Рядом с умирающим Александром не было его любимых детей, Лукреция жила в Ферраре, а Чезаре и сам лежал с лихорадкой. Более молодой и крепкий организм герцога сумел одолеть болезнь; не желая сдаваться, Чезаре сбивал жар поистине мазохистскими методами – окунался в ледяную ванну, что потом привело к повреждению кожи по всему телу. Но Чезаре выжил.
О чем он думал, борясь со смертью? Не нужно ли ему лучше поддаться? Нет, герцог Валентино решил, что даже смерть Папы не сломит его. Придя в сознание и узнав о кончине отца, он вызвал верного себе Микеллотто и приказал закрыть дворец, никого не пуская внутрь, перенести в его покои все ценное, что найдется в покоях понтифика. Вполне своевременное приказание, потому что немного погодя комнаты Папы, еще даже не подготовленного к погребению, попытались разграбить, но оказалось, что брать нечего. Тогда солдаты разграбили дворец везде, где это удалось. Сунуться в покои герцога Валентино, снова лежавшего без сил, никто не рискнул.
Чезаре удалось спасти ценности отца, хотя далеко не все, но не удалось организовать ему нормальное погребение. Тот же Бурхард, написавший столько гадостей о Борджиа, но исправно получавший от них звонкие дукаты, вопреки своим талантам церемониймейстера не приложил ни малейших усилий для проведения достойной церемонии. Образно можно сказать, что Родриго Борджиа, бывшего во главе Церкви под именем Папы Александра VI одиннадцать лет, «зарыли, как собаку». Его и без того крупное тело раздулось настолько, что не вошло в гроб, покойного просто завернули в ковер и с ругательствами кулаками запихали внутрь, нимало не заботясь о соответствии поведения скорбному моменту.
Кто мог возразить? Те, кто вчера получал из его рук должности и средства, спешно искали себе нового покровителя, враги потирали руки. Крысы побежали с тонущего корабля, норовя успеть лизнуть руку новому хозяину, сложность заключалась только в том, что он пока не был известен. Многие дали понять французскому королю Людовику, что относятся к его желанию захватить Неаполь весьма лояльно.
