…Родился мальчик, которого назвали в честь погибшего дядюшки Джованни. Фамилию понтифик дал свою. Чтобы Лукреция не страдала, ей даже не позволили увидеть малыша, его сразу передали на воспитание в чужую семью.
Дочь понтифика увидела своего старшего сына нескоро, когда у нее был уже второй сын от второго мужа, а замуж она собиралась в третий раз. Обоих мальчиков воспитывали другие люди, но если второго – Родриго – она всегда помнила и любила, то первый действительно остался чужим.
С графом Пезаро их развели именно по причине «отсутствия супружеских отношений», весь Рим потешался над вердиктом кардиналов о невинности Борджиа. Но дело было сделано.
– Джоффредо так подражает Чезаре… как бы беды не вышло…
– Вы о чем?
– Ваш младший сын слишком старается походить на старшего, он и раньше смотрел Чезаре в рот, копировал его поведение, а теперь особенно.
Борджиа усмехнулся:
– В чем это выражается?
– Во всем. Любовниц, правда, нет, но задирист стал, ночами ходит по улицам, ко всем пристает, словно нарываясь на неприятности, норовит показать владение оружием. Он и раньше старался подражать Чезаре и во всем тому угодить…
– Чем?
– Всем и во всем. Кажется, пожелай Чезаре, Джофре самого себя не пожалел бы. А сейчас, когда брата нет в Риме, будто стремится его заменить…
Кардинал говорил еще что-то, но Папа уже не слушал. Его осенило, словно вышел из темноты подвала на яркий дневной свет: Джоффредо! Он прекрасно знал, что Джованни мешает Чезаре, что братья всегда соперничают, что его любимый Чезаре мечтает занять место Джованни. Джофре готов отдать не только собственную жену Санчу, но и собственную жизнь, только чтобы обожаемый им Чезаре был доволен! Готов отдать собственную жизнь? А чужую? Это подарок посерьезней Санчи, подарок, за который нельзя быть неблагодарным, но и благодарным тоже.
Неужели Ваноцци своей запиской просто отвела подозрения от сына, а Джофре действительно убил Джованни ради того, чтобы услужить Чезаре?!
Кардинал заметил, что понтифик его не только не слышит, но и вообще забыл о существовании собеседника. Что же такое поразило Папу, неужели сообщение, что его младший сын настолько неосторожен? Кардинал решил распорядиться присматривать за Джоффредо получше, чтобы тот не попал в какую-нибудь историю. Всем известно, что Папа не считает Джоффредо Борджиа, хотя и дал ему свое имя, но сейчас Джованни убит, а Чезаре во Франции, и неизвестно, когда вернется. Рядом из сыновей только Джоффредо. Может, потому Папа так беспокоится за младшего из сыновей?
Кардинал ошибся, Родриго не волновался за Джофре, он прекрасно понимал, что это не его сын, не только по крови, но и по духу не его. Родриго признал бы Борджиа скорее Санчу, внучку презираемого им Ферранте и дочь ненавистного Альфонсо II, чем сына Ваноцци, носившего по его милости имя Борджиа. Это была насмешка судьбы: Чезаре, более всего достойный называться Борджиа, носил имя Ариньяно, а Джофре, который явно сын Джоржо ди Кроче и размазня в папашу, зовется Борджиа!
Но сейчас Папа размышлял даже не о том, чей сын Джофре, он пытался понять, верна ли его догадка и если да, то как относиться к случившемуся.
Если Джованни убил Джофре, то явно чтобы помочь своему обожаемому Чезаре. Только это медвежья услуга, убийство незамедлительно приписали Чезаре, ему не отмыться… Чувство было двояким, причем меньше всего Родриго думал о самом Джофре.
С одной стороны, была радость, что это сделал не Чезаре, ведь убийство брата не красило никого. Когда-то, чтобы расчистить себе путь к папскому трону, Родриго сделал такой шаг, и его брат отправился к праотцам, правда, все было чисто и не столь жестоко, но пятно на совести осталось навсегда. Как бы ни считали, что у Борджиа совести никогда не было в помине, в глубине души что-то лежало тяжким грузом. И Родриго не хотел, чтобы его сын имел такой же груз.
С другой – досада на глупого Джофре за этакую услугу.
После всех неприятностей и бед сначала из-за французского вторжения, потом бегства супруга, развода и тайного рождения законного ребенка Лукреция не скоро пришла в себя. Но она была молода и очень любила жизнь.
Возраст и любовь окружающих постепенно делали свое дело – Лукреция ожила, в конце концов, когда тебе всего шестнадцать, а на дворе весна, жизнь не может долго казаться ужасной.
Найден и новый муж для дочери понтифика, им оказался брат Санчи Альфонсо Арагонский. Альфонсо не чета Джованни Сфорца, он молод, красив, богат и сразу же по уши влюбился в будущую супругу. Влюбленность оказалась взаимной.
Свадьба получилась на славу, семнадцатилетние новобрачные были красивы, восторженны и уверены в прекрасном будущем. Этот муж все ночи проводил в спальне супруги и никаких подозрений, что брак мог не состояться, не было. Альфонсо, как и все, не поверил в невинность Лукреции, но вопросов не задавал. Не те времена, чтобы интересоваться лишним. Он был влюблен и счастлив.
Чезаре тоже собрался жениться, именно ради его успеха была задумана свадьба Лукреции. Если Джованни и Лукреции полагались незаконнорожденные отпрыски благородных фамилий, то Чезаре должен жениться на законной – Шарлотте Арагонской.
Невеста воспитывалась при дворе французской королевы Анны. Туда и пришлось отправиться сыну понтифика. Все было кстати, ведь Людовик XII просил разрешения Папы на брак с Анной, бывшей супругой собственного брата – короля-неудачника Карла. И хотя все прекрасно знали, что Карл принудил Анну согласиться на брак с собой и брак этот состоялся лишь формально, за такое согласие понтифик помог и поторговаться.
Король Людовик страстно желал Анну и был совсем не против женитьбы графа Валентинуа, как теперь все чаще называли Чезаре на французский манер (в Италии его звали герцогом Валенсийским), на арагонской принцессе, ему не жалко.
Чезаре прибыл во Францию во всеоружии. Столь разряженной процессии французы не видели в жизни, даже подковы у лошади графа Валентинуа были золотыми, попона из золотых листиков, а хвост оплетен жемчужной сеткой. О его собственном наряде не стоило говорить. Бриллианты и золото прекрасно смотрелись на черной парче.
Правда, это не могло отвлечь внимания от лица самого герцога, а вот тут природа с Чезаре сыграла злую шутку. Его лицо было покрыто сыпью из-за обострения давнишнего заболевания – французской болезни. Где и когда подхватил сифилис сын понтифика, неизвестно, он не знал и сам, но временами болезнь переходила в атаку, уродуя его красивую внешность. Рядом находился врач, умевший лечить эту напасть. И хотя такая болезнь никого не удивляла и мало кого миновала, даже считаясь признаком мужественности, дам она все же приводила в ужас.
Неизвестно, из-за этого ли или еще почему, но Шарлотта Арагонская категорически отказалась становиться супругой герцога Валентинуа! Она не поддавалась ни на какие уговоры и держала оборону так стойко, что оставалось даваться диву. Поговаривали, что ее поддерживала сама Анна, в свите которой Шарлотта и находилась. Как бы ни злился Чезаре, изменить положение дел он не мог.
