– Что?! Боже, какой позор!
– Да, дорогая, и в Виндзоре тоже.
– Но ведь на бумагу наверняка выделяются деньги!
– Конечно, и немалые. Расходы огромны, но двери скрипят, окна разбиты, в туалетах газеты, камины некому разжечь, а из королевских окон видны горы мусора, выброшенного прямо на крышу. С этим пора что-то делать.
Альфред решительно притянул жену к себе, заглядывая в голубые глаза. Та кивнула, думая в тот момент совсем не о каминах и мусоре. До дворцовых ли сквозняков ей было, если плечи обняли любимые сильные руки, а к губам приникли любимые губы?
Но наведение порядка во дворце все же началось.
Принц послушался совета мудрого барона и для начала поручил главному дворецкому лично координировать работу служб. Конечно, восторга это у дворецкого не вызвало ни малейшего даже после предложения принца в случае неповиновения и проволочек со стороны служб жаловаться лично ему.
Во-вторых, Альберт объявил о сокращении на 25 000 фунтов ежегодных расходов на дворец. Когда ему попробовали возразить, принц просто перечислил то, на что уже давно не следовало выделять денег. Например, ни к чему оплачивать «доставку вина в Красную комнату», поскольку никто после смерти короля Георга в Красной комнате никакое вино не пил.
Принц потребовал для начала собрать и пересчитать все брошенные замшевые тряпки, швабры и метелки, не говоря уже о перчатках и прочем инвентаре. Конечно, это пришлось не по душе, брошенные тряпки может и исчезли, зато во множестве появились карикатуры, на которых принц Альберт собственноручно все это пересчитывал.
Альберт остался невозмутим. Ради такой экономии он мог вытерпеть и карикатуры. Королева была в восторге.
Битва за королеву
Свеча в маленьком подсвечнике уже давно оплыла, с нее бы снять нагар, но баронесса Лецен не замечала, ей не спалось, а сидеть в темноте не хотелось, потому и горела свеча, пусть и одна.
Старая баронесса размышляла над своей жизнью, вернее, над тем, во что та вдруг превратилась. Она столько лет воспитывала, поддерживала во всем Дрину, потом королеву Викторию, помогала ей советами, а то и делом! Перетерпела столько унижений и издевательств, когда герцогиня Кентская и сэр Джон Конрой вознамерились удалить ее от принцессы! Она была рядом со своей девочкой первые годы ее правления, ее триумфа, взяла в руки, ничего не требуя взамен (получала вознаграждения, конечно, и немалые, но ведь не просила же!), весь ее быт, заботилась теперь уже и о детях…
И все для чего? Чтобы сейчас ее признали ненужной и даже вредной?
Не очень давно герцогиня Кентская, которая стала не нужна Виктории гораздо раньше, посмеялась:
– Что, баронесса, пришел и ваш черед? Теперь узнаете, что такое быть отвергнутой, когда всю душу отдали той, которая отторгает.
Лецен вдруг разозлилась, нет, она не позволит себя отторгнуть! Не позволить этому немецкому мужлану занять все мысли и чувства Виктории, для него должно быть определенное место, но не больше.
Если честно, то баронесса воевала с принцем уже не первый день, все началось, пожалуй, сразу после свадьбы. Виктории почему-то не захотелось брать Лецен с собой в Виндзорский замок, мало того, ее не пригласили ни на следующий день, ни потом. Только когда королевская чета на четвертый день вернулась в Букингемский дворец, старая наставница была допущена к королеве.
Лецен ожидала пикантных подробностей, советов по поводу мужа, жалоб на него, но только не счастливого вида Виктории и ее вскользь брошенного: «Я счастлива!» И никаких откровений, словно появилась тайная, недоступная для нее часть жизни королевы. И это Виктория, которая даже во время влюбленности в русского царевича ежевечерне описывала своей дорогой Лецен чувства и мысли.
Баронесса впервые почувствовала, что пол уходит из-под ног. Ее любимица смогла вот так легко променять ее дружбу на объятия мужчины?! О Господи, чему же она ее учила?! Кажется, с этого момента Лецен и начала ненавидеть немецкого принца. Красив? Да, ну и что. Умен, образован? Ну и что. Зато совершенно не умеет общаться с женщинами, вообще с людьми. Чопорный, строгий… фи!
Вместо того чтобы подружиться с мужем своей любимицы, понять ее страсть к принцу, да просто порадоваться женскому счастью королевы, Лецен принялась искать недостатки у Альберта, ловить каждое его неудачно произнесенное слово, замечать малейшие оплошности, раздувать каждую его даже невольную ошибку до невообразимых размеров и все это преподносить Виктории так, словно та сделала величайшую ошибку, выйдя замуж за Альберта.
На счастье баронессы, влюбленная Виктория не всегда понимала и принимала сказанное Лецен, иначе быть бы той удаленной от двора давным-давно. Если королева смогла без малейшего душевного волнения расправиться с матерью, то и Лецен выгнала бы запросто. Но баронесса оказалась умней герцогини Кентской. Ту больше заботило ей собственное положение при дворе и меньше сердечная связь с Викторией, а Лецен понимала, что для нее главное – королевское доверие.
Внешне принц был любезен с баронессой, но она замечала недовольные и даже неприязненные взгляды Альберта, особенно после того, как они в очередной раз ссорились с Викторией. Лецен захлестывала мстительная радость: что, получил?! Будешь знать, как посягать на чужое!
Почему для Альберта Виктория должна быть чужой, непонятно. Просто Лецен совершала ошибку большинства женщин, ревнующих к мужу своих дочерей, особенно если те с мужем счастливы. Матери всегда кажется, что избранник не достоин ее дочери или делает что-то не так, и если дочери жалуются на мужей, то активно поддерживают их недовольство, а если не жалуются, то стараются всячески принизить избранника. Очень немногие мудрые матери выбирают невмешательство, предоставляя дочерям самим решать быть им счастливыми с мужем или нет.
Баронесса не была матерью Виктории, не она ее родила, но она ее воспитала и вот так просто отдать даже самому красивому, умному, чуткому мужчине не могла! Лецен столько лет довлела над мыслями Виктории вовсе не для того, чтобы теперь кто-то занял их. С лордом Мельбурном, тоже всецело владевшим мыслями Виктории, королева даже по-своему была в наставника влюблена, как влюбляются девочки в своих учителей, баронесса не соперничала, они мирно разделили сферы влияния на Викторию. Лорд наставлял ее в области дел и политики, а Лецен в остальной жизни. Но появился этот немецкий кузен и захватил обе области.
Подумав об этом, Лецен даже фыркнула сама с собой: ведь и лорда тоже отправили в отставку, словно в падении кабинета тори был виноват принц Альберт. Если бы кто-то указал баронессе на это, она ответила бы, что в прошлый раз тоже было это самое падение правительства, но королева же спасла своего дорогого премьер-министра!
Получалось, что во всех неприятностях и в ее жизни, и в жизни всеми уважаемого лорда Мельбурна, и в жизни даже всего двора оказывался виноват кобургский выскочка, отхвативший такую красавицу и умницу и даже не осознающий этого!
