– К чему столько украшений сразу на одну шейку?
– Ты проходишь мимо дам в парке, словно они вовсе не существуют.
– Ты хочешь, чтобы я восхищался другими женщинами?
– Нет, конечно, но я хочу, чтобы ты делал им комплименты. Как ты не понимаешь, что не замечая дам, ты сильно портишь мнение о себе!
– Почему я должен говорить леди Сатерленд, что она очаровательна, если я так не считаю?
– Но, Альберт, ты и со многими лордами разговариваешь так, словно тебе скучно.
– Мне действительно скучно, я не понимаю, как можно столько времени тратить на пустые разговоры, на то, чтобы делать фальшивые комплименты, наконец, выплясывать по полночи. Я не мешаю тебе делать это, но мне скучно.
Ему действительно все чаще бывало скучно. Для двора он иностранец, который просто по недоразумению затесался в их ряды с претензиями на свое место. А Альберт действительно старался определить свое место, не мог же он, умный, образованный, полный энергии молодой человек, быть просто игрушкой для королевы!
Виктория категорически не допускала его в свои дела, все серьезные разговоры о политике и с политиками велись за закрытыми дверями, как только приходил кто-то по делу, супруга становилась недоступной. Альберту приходилось искать себе занятия, он либо читал в библиотеке, либо играл на пианино, либо общался со своим секретарем Джорджем Эпсоном, чья кандидатура была предложена лордом Мельбурном.
Эпсон оказался неглуп, толков, и они быстро нашли общий язык, секретарю не приходилось долго объяснять, какая информация интересует принца, он быстро и толково подбирал нужные бумаги, делал выписки, был способен толково объяснить, откуда и почему взял именно эти данные, а не какие-либо другие. Они подолгу играли в шахматы…
Но Альберт предпочел бы общаться с женой или с лордами на равных. Виктория любила мужа, а вот остальные нет. Для придворных принц так и оставался чужаком с континента, допускать которого к делам государства ни в коем случае нельзя. Его ценил Мельбурн, но только как собеседника, лорд тоже прекрасно понимал, что лорды не допустят в свое сообщество чужого.
И все же отношения с надменными лордами и леди для Альберта были не столь важны, сколько нежелание самой Виктории допускать его к каким-либо делам. Никакие попытки объяснить, что он просто хочет помочь, облегчить ей жизнь, не помогали. Альберт не мог решительно настоять на своем, а Виктория совершенно не желала делиться властью даже на йоту, ее упрямое высокомерие не позволяло признавать его права, кроме как мужа.
Интеллектуально он был просто на порядок выше супруги, лучше образован, обладал большими знаниями в самых разных областях, хотя опыта в политике не имел. Чувствуя, что проиграет ему в беседах с умными, также много знающими людьми, Виктория неосознанно старалась не попадать в такое общество, зато окружала себя придворными пустозвонами, проводившими время за никчемной болтовней и развлечениями.
Наступило время, когда и у принца стали сдавать нервы. К чему он здесь, зачем? Только для того, чтобы Виктории было не скучно по ночам? Если она его действительно так любит, то почему не желает ни общаться как с равным, ни учитывать его мнение, ни, это главное, позволять ему хотя бы в чем-то помочь? Ему была невыносима жизнь комнатной собачки, которую хозяйка любит, но стеречь дом не заставляет.
Все чаще хотелось домой, к своим книгам, гербариям, коллекции картин и гравюр… Хотелось дышать не лондонским смогом, а свежим деревенским воздухом, слышать не фальшивый дамский смех, а хорошую игру на пианино, хотелось не увеселений, не бесконечных вечеринок, не ночных бдений в освещенном зале под звуки музыки, а спокойной размеренной жизни с толковыми занятиями, с нормальным распорядком дня, ужинами в семь, а не в двенадцать ночи, чтобы на рассвете просыпаться, а не только заканчивать бал…
А Виктория его желания просто не принимала, ей хотелось веселиться, и муж обязан был находиться рядом. А его нежелание? Каприз! Она не привыкла, чтобы кто-то не уступал. Она королева, и этим все сказано!
И однажды его прорвало. Не желая спорить, Альберт просто развернулся и удалился в свой кабинет.
Немного поостыв и осознав, что муж не на шутку обиделся, Виктория отправилась мириться, но дверь оказалась запертой. Чуть-чуть посопев под дверью, она шмыгнула носом и нашла в себе силы постучать.
– Кто там?
Как это кто?! Он же прекрасно понимает, что это она!
– Королева Англии.
За дверью воцарилась тишина.
Виктория чуть посоображала, и постучала снова, но уже куда настойчивей. Что он себе позволяет?! Из-за двери снова донесся тот же вопрос:
– Кто это?
– Королева Англии! Открой сейчас же.
Но Альберт не впустил жену. Ему не хотелось разговаривать с королевой Англии, он хотел видеть свою Викторию.
Теперь она колотила в дверь уже изо всех сил. Альберт не отвечал. И вдруг в голове у Виктории что-то произошло, она сообразила, почему муж не желает открывать. Стук повторился, но теперь уже тише.
– Альберт, открой, это твоя жена.
Дверь распахнулась немедленно, видно принц стоял совсем рядом, по ту сторону. Виктория бросилась в его объятия с рыданиями. Немного погодя они уже целовались…
После этого он попытался просто объяснить ей, чего же хочет, что не намерен ни занимать ее место, ни влезать в ее дела, хочет просто помочь, используя свои знания и умения, что устал жить бестолковой и никчемной жизнью, хотел бы все упорядочить и заниматься делом, а не развлечениями…
Виктория сидела у мужа на коленях, уткнувшись носом в его шею, а он гладил волосы жены и рассказывал, какой могла бы быть их жизнь. Вместо ночных бдений и поздних подъемов нормальный сон. Вместо бесконечных балов и приемов работа с документами, учеба там, где знаний пока маловато. Вместо пустой болтовни о погоде с придворными дамами беседы с учеными, писателями… Отдых на природе, рисование, долгие пешие прогулки… Здоровое питание, здоровый образ жизни, здоровый дух в здоровом теле.
И вдруг она громко всхлипнула:
– Я тоже хочу…
– Что?
– Я… я тоже устала-а…
Бедная его девочка, она устала, а он был так резок с ней!
– Позволь мне помочь.
Королева снова звучно шмыгнула носом и попросила:
– Только не лезь в политику, лорды не пустят….
Лорды действительно не имели ни малейшего желания допускать в святая святых английской политики чужака. Именно поэтому королеве при первой попытке сделать Альберта, тогда еще будущего супруга, принцем-консортом (то есть соправителем) было отказано. Она могла выбрать себе супруга-иностранца для своего удовольствия, но не для того, чтобы тот являлся в парламент со своими речами. Никого не волновало, что речи могут быть очень разумными.
К тому же парламентское большинство вигов было осведомлено, что принц еще до того, как стал супругом королевы, настаивал, чтобы в его окружении были и тори тоже, мол, нельзя окружать себя представителями только одной партии. Лорду Мельбурну при помощи Виктории удалось буквально навязать принцу Альберту в личные секретаря вига Джорджа Эпсона, до того бывшего его собственным секретарем.
