Я перла на него, как танк. В конце концов, кроме меня и Елизаветы, никто ничего не знает, а если служанка проболталась, тем хуже для нее, выберусь отсюда — убью! Только бы сама Елизавета не созналась с перепугу. А даже если и сознается, я буду твердо стоять на своем: выкидыш был у меня, а Елизавета меня выгораживает ценой собственного позора! Да, вот такая она благородная…
И наконец, он раскололся:
— Это лорд Сеймур заявил о беременности леди Елизаветы и своем намерении на ней жениться.
Кажется, мой хохот поднял на крыло всех воронов Тауэра. Еще пара допросов, и вороны либо в гневе покинут пределы тюрьмы, либо вовсе перемрут с перепугу. Вот теперь я точно знала, кого убью, выйдя из Тауэра! Нет, я его сначала кастрирую, а потом буду душить долго и с удовольствием, наблюдая, как вывалится язык, произнесший такое. И никто меня, как бульдога от жертвы, от горла этого гада оторвать не сможет.
— Лорд Сеймур, конечно, мужчина видный, — чуть не ляпнула «клевый», — но с таким же успехом он мог заявлять, что обрюхатил королеву Франции, находясь при этом в Лондоне! За одно такое оскорбление сестры короля его следовало бы казнить!
— Его и так казнят… — пробурчал следователь. И вдруг вскинул на меня глаза: — У вас, леди, действительно был выкидыш?
О, леди назвал, уже легче… Мои глаза нагло уставились в его:
— Проверять будем?
Следователь почти замахал руками:
— Что вы, что вы! Я верю!
Попробовал бы не поверить! Он даже не знает, чего избежал таким поспешным согласием, потому что иначе я заставила бы его под диктовку подробно записывать показания о том, как это происходило. О! Какие бы ему пришлось выслушать подробности! Никакой краски на роже не хватило.
И хотя он лишил меня возможности поиздеваться, я все равно была довольна, никому еще не нравился процесс допроса, а мой, как я поняла, подошел к концу, продлевать ни к чему, поиздеваться я еще успею. Но один вопрос я все же задала:
— За что казнят лорда Сеймура?
— Он попытался захватить короля… кроме того, присвоил обманом много денег… там хватит преступлений.
Уже выходя из комнаты, чтобы отправиться в свою камеру, я неожиданно поинтересовалась:
— Кто про выкидыш-то сказал?
— Повариха видела, как выносили…
Ах ты ж дрянь! Вот какое ей дело, а? Но, с другой стороны, хорошо, что это не помогавшая мне служанка. Всегда приятно убедиться, что люди не такие сволочи, как ты о них думала.
Теперь оставалось уповать на благоразумие Елизаветы, если она не испугается и будет все отрицать, то выйдет из этой переделки живой сама и вытащит (я на это очень надеялась!) меня. Гнить в Тауэре вовсе не хотелось.
Повитуха ковыляла по дороге, торопясь скорее уйти из Хэтфорда, ей хорошо заплатили и давно ждали в другом месте. Когда в Хэтфорде она сделала свое дело и собралась уходить, был задан вопрос «куда?». Старуха хмыкнула, подняв глаза на спрашивавшего:
— Много есть женщин и пока не родившихся младенцев, которым нужна моя помощь…
Мужчина смутился:
— Конечно, конечно.
Ее отпустили без возражений.
Почти сразу за воротами она свернула в лес и заковыляла по лесной дороге, видно, не привыкать, но, убедившись, что за ней никого нет, снова свернула и уже через четверть часа была в собственной избушке.
Из кустов ей навстречу вышел мужчина, осторожно оглянулся:
— Никого нет?
— Нет, они поверили сразу.
— Как там?
— Там все в порядке, как ты и сказал. Не бойся, там все в порядке… И принцессу я успокоила. Она будет королевой, несмотря на происки этих папистов! У… ненавижу!
В руку старухи перекочевал кошелек с монетами, и человек исчез. Повитуха деловито спрятала кошелек под убогим крылечком, отряхнулась и, закрыв дверь избушки на большую щеколду, поспешила в другую сторону — видно, действительно помогать кому-то родиться на свет.
Никто не слышал, как она бормотала:
— Надо же как заштопано… не придерешься… Кто бы это мог сделать?
Во время следующего допроса Тиррит снова задавал неприятные вопросы:
— Почему по пути в Чешант вы так задержались в таверне? Разве пристало принцессе жить в столь убогом месте?
Елизавета разозлилась:
— Я болела! И не моя вина, что болезнь застала в убогой таверне, а не в Уайт-холле!
Он ждал такого ответа и осторожно осведомился:
— Чем вы были больны?
Хотелось крикнуть: долго вы меня еще будете мучить?! Но она сдержалась, лишь пожала плечами:
— У меня была лихорадка, из-за которой пришлось уехать из Челси.
— А у вашей воспитательницы миссис Эшли, у нее что было?
— Что вы имеете в виду?
И тут Тиррит допустил свою главную ошибку, он раскрыл карты:
— Миссис Эшли сказала, что у нее в таверне случился выкидыш. Это правда?
Кэт взяла все на себя! Когда их выдали, Кэтрин сказала, что это у нее выкидыш! Кэтрин спасла ее!
Елизавета, с трудом глотнув, помотала головой:
— Спросите об этом у самой Кэтрин Эшли, я не выдаю чужих секретов.
— У вас не было связи с лордом Сеймуром?
— Я встречалась с ним на виду у королевы и своих придворных. Если это связь, то была. Но таковая у меня была со всем остальным двором. Вы это хотели от меня услышать? Мне тоже вменят в вину толпу любовников, при том что вы уже знаете о моей невинности?! Побойтесь Бога, если вы в него веруете!
Она просто встала и отправилась прочь. Кэтрин пожертвовала своей репутацией, чтобы спасти ее, — сейчас это было главным. Ее спасительница в Тауэре, потому надо выжить и вытащить Кэтрин оттуда.
Тиррит не остановил.
Когда открылась дверь в мою камеру, я откровенно пожалела, что не продлила задушевную беседу со следователем. На нас пахнуло таким спертым воздухом и вонью, что даже голова закружилась. В комнате, где шел допрос, дышалось куда легче, там не было зловонного ведра, зато было открыто окно и с улицы тянуло свежим ветром.
Было неимоверное ощущение грязных рук, очень хотелось вымыть их и умыться, но никаких признаков не то что раковины, но и любой бадейки с водой не наблюдалось. Зато в ведре, видно, осталось содержимое от прежнего сидельца. Амбре неимоверное, узкая прорезь под потолком, в которую с трудом пробивался сумеречный свет, не спасала.
Недолго думая, я заколотила пяткой в дверь. Громыхать пришлось долго, приведший меня охранник успел смыться, конечно, кому понравится дышать этой вонью! Ему противно, а мне, значит, сойдет? Ну уж нет!
— Чего вам?
