Книга Клеопатра, страница 65. Автор книги Наталья Павлищева

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Клеопатра»

Cтраница 65

– Ну что ты? Конечно, он не хочет, чтобы ты видела его больным и слабым.

– Это и обидно, значит, не любит. От любимой не стал бы прятаться. Я завидую Кальпурнии, ей можно ухаживать за Цезарем, а мне неет…

– Развела сырость! Ты царица или кто?

Однажды Хармиона поинтересовалась:

– А тыто его любишь или просто обидно, что отказывается от твоей помощи?

– Люблю. Сейчас куда сильнее, чем даже в Александрии.

– Потому что у его ног весь Рим?

– Нет, потому что он Цезарь!

Хармиона услышала, как Клеопатра молит Изиду даровать Цезарю здоровье даже ценой потери его любви, и ужаснулась: царица ради него самого отказывается от своей любви и мечты?! Значит, действительно любит этого старого развратника! Ну почему боги столь несправедливы к ее девочке?! Почему достойный человек, встретившийся на ее пути, обязательно должен быть римлянином, диктатором, а теперь еще и с падучей?

Цезарь всегда считал себя выше лести, но шли месяц за месяцем и льстивые речи уже не были противны, все чаще совпадая с собственными мыслями. Незаметно он поддавался их влиянию.

Окружающие ворчали: у диктатора стремительно менялся характер. На всегда доброжелательного Цезаря временами стало накатывать даже не раздражение – злость! Он привык командовать и привык, чтобы приказы, не обсуждаясь, выполнялись быстро и четко, в этом залог успеха. Такой военный подход к управлению он применил в Цизальпийской Галлии, что быстро принесло результаты. Галлы, почувствовав твердую руку, смирились.

Но это не получалось в Риме. Каждое его распоряжение, каждый закон сначала обсуждались, забалтываясь, и только после окрика выполнялись. Однажды он поинтересовался у Цицерона, что тому не нравится в предлагаемых законах. Оратор честно ответил, что устраивает суть, но не процедура принятия. Вопреки ожиданию Цезарь вспылил:

– Какая разница, буду ли я долго выслушивать болтовню сенаторов, у которых нет другого занятия и которые все равно согласятся с разумным решением, или сразу прикажу поступить, как надо?!

– Но Республика, Цезарь…

– Неужели ты не видишь, что Республика стала только пустым звуком?!

Цицерон ужаснулся, Цезарь откровенно признавал, что ни в сенате, ни в Республике не нуждается. Но это уже не диктатура, а настоящая монархия, то, против чего столько лет боролись римляне, за что сложили свои головы Клодий, Катон, множество других достойных граждан! Конечно, то, что делает для Рима и всей страны Цезарь, весьма похвально, он разумен, справедлив, деятелен, но все равно власть одного не может заменить власти всех! А наивные мальчишки вроде Марка Брута еще надеются исправить диктатора, чтобы тот возвысил «добрых людей». В чемто Брут умен, а в чемто не просто наивен, а глуп!

А сам Цезарь задыхался от нехватки времени и людей. Диктатору как воздух нужны честные, толковые соратники, способные, как на войне, четко выполнять приказы, не размышляя и не жалея своей жизни. Но стоило оставить за себя Марка Антония и Долабеллу, как те перессорились, ввергнув Рим в хаос. А те, кто мог бы управлять с толком без кутежей и скандалов, как Марк Брут, норовили уйти в оппозицию, и теперь масса времени и сил уходила на то, чтобы не допустить их объединения. Иногда хотелось крикнуть на весь Рим: «Не мешайте мне! Мне уже недолго осталось!» Это «недолго» включало в себя и намерение уйти в новый поход, и понимание, что болен.

Страшно мешал гениальный болтун Цицерон. Цезарь всегда двояко относился к знаменитому оратору, с одной стороны, восхищаясь его талантом философа и умением облечь в цветистую словесную форму даже самую заурядную идею, с другой – слегка презирая за трусость и готовность сменить эту идею в угоду более сильному. Но всегда признавал, что второго Цицерона не может быть, так рассуждать, как Марк Туллий, не дано никому. В отличие от других Цезарь лишь снисходительно посмеивался над неуемным восхвалением Цицероном собственных заслуг, мог часами выслушивать его воспоминания о раскрытии заговора Катилины и спасении Республики тогдашним консулом. Когда у Цицерона умерла дочь, первым откликнулся именно Цезарь, написав Марку Туллию проникновенное письмо, полное сочувствия и поддержки. Цезарь знал, что такое потерять единственное любимое дитя в таком возрасте, в этом они с оратором были схожи, дочь Цезаря Юлия тоже умерла молодой при родах.

Но одно дело сочувствовать в горе или терпеть бесконечные разговоры и совсем другое – видеть, что ради красного словца Цицерон иногда готов попросту заболтать хорошее решение! На словах гений ратовал за идеалы Республики и якобы изза них противился возвеличиванию Цезаря. Но диктатор знал, что стоит сурово сдвинуть брови, и Цицерон начнет произносить нужные ему слова. Пользоваться этим не хотелось, напротив, очень хотелось, чтобы и сам Марк Туллий понял правильность поступков диктатора и неизбежность сильной власти.

Постепенно ожидание приступа стало привычным, он научился не бояться, рядом всегда находился раб, знающий, что делать в таком случае.

К Цезарю постепенно возвращались его привычная доброжелательность и мягкость. Жестокий в бою и к врагам, в остальное время он славился именно доброжелательностью и пониманием. Усилием воли он приказал себе не думать о возможном приступе и отправился на Яникул.

Конечно, они уже не проводили ночь за ночью в страстных объятиях, но Цезарь, казалось, ожил, проснулся от тяжелого сна. Болезнь болезнью, а жизнь продолжалась. И какая жизнь!

Закончилась самая длинная в истории Рима осень, удлиненная изза добавленных Цезарем двух месяцев. Пришла зима, а с ней и его пятьдесят шестой день рождения. Рим праздновал бурно. Не отстали и сенаторы. Словно соревнуясь друг с дружкой, они наперебой предлагали Цезарю все новые и новые привилегии. Оставалось одно – признать его царем.

Цезарь одевался, как цари Альба Лонга – в багряную тогу и красные сапоги, с золотым венком на голове, словно подчеркивая свою божественность. За пять дней до февральских нон во время въезда в Рим во главе овации – усеченного триумфа – ктото из толпы приветствовал Цезаря как царя. Царь полатински Rex, но таково же было и семейное имя Гая Юлия. Не услышав поддержки остальных, Цезарь сумел перевести все в шутку, крикнув в ответ:

– Ты ошибся, я не царь, я Цезарь!

И все поняли, что Цезарь звучит куда более представительно. Кто же тогда мог знать, что совсем скоро его имя станет нарицательным, действительно обозначая человека, облеченного наивысшей властью!

На статую Цезаря на форуме надели золотую царскую корону, и хотя пробыла она там недолго, сняли народные трибуны, все показывало, что до получения диктатором именно царской власти осталось немного. Все остальное у него уже было.

В иды февраля на празднике лупекарий, где главным жрецом по положению оказался Марк Антоний, тот сделал уж совсем явный жест – преподнес Цезарю золотую корону, предлагая стать царем. Позже говорили, что именно тогда Марк подписал ему смертный приговор. Но Антоний явно не хотел ничего плохого. После такого предложения в толпе наступила тишина. Неужели республиканец Цезарь, ставший пожизненным диктатором, возьмет корону и назовет себя монархом?!

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация