– Скоро приедет герцог Алансонский, думаю, его появление будет последней каплей, которая заставит дофина начать действовать. И армия готова. А теперь о деле. Поскольку приглядывать за тобой в походе буду я, хочу быть уверен, что ты сможешь хотя бы не свалиться с лошади. Ездить умеешь?
– Умею.
– Пойдем, покажешь.
С этой минуты у Жанны началась довольно тяжелая учеба. Хотя в Вокулёре и по дороге в Шинон она успела многому научиться, почти все умения Жиль де Ре забраковал и принялся немилосердно гонять девушку, заново обучая держаться в седле, держать меч, а также приемам ближнего боя.
Ответ на попытки воспротивиться такой учебе – «Я не буду убивать людей!» – был жестким:
– Куда ты денешься? Когда встанет вопрос, погибать самой или погубить врага, поневоле схватишься за меч. И я не желаю, чтобы твою глупую голову снесли раньше, чем ты успеешь понять, что происходит! Бери меч!
Он гонял ее до седьмого пота, как кутенка швырял в седло и заставлял скакать во весь опор, примечая все, что встретится по пути, без конца тренировал сначала с деревянным мечом в руке, а потом и с настоящим. И хотя Жанне действительно не пришлось никому рубить головы, умение отбивать удары, которому ее научил Жиль де Ре, не раз выручало.
Болели руки и ноги, кружилась голова, но учитель был безжалостен:
– В бою будет тяжелее! Ты думаешь, стоит тебе появиться, и все враги сами сложат оружие?
– Надеюсь! – огрызнулась Жанна.
– Дай бог, только, думаю, все будет не так просто.
Жиль де Ре не делал из их занятий никакой тайны, и вскоре по городу разнеслось: Дева готовится воевать! Дева учится владеть мечом, Дева часами скачет на лошади и стреляет из лука…
Иногда Жанна сама не могла понять, что происходит. Насмешливые глаза Жиля де Ре заставляли ее вытворять то, на что она еще вчера посчитала бы себя неспособной. Любые попытки воспротивиться пресекались самым жестоким образом: барон либо хватал ее за шкирку и швырял в седло, подхлестывая при этом коня, либо высмеивал:
– Ты же желала быть Девой Воительницей, освобождающей Орлеан! В том, что ты просто дева, особой заслуги нет, а до воительницы еще учиться и учиться!
– Почему это?!
– Что почему? Почему нет заслуги? Да кому ты нужна такая…
– Какая?! – невольно взвилась Жанна.
– Посмотри, – Жиль де Ре подтащил ее за рукав к окну, показывая на гарцующего под одной из придворных дам коня, – видишь, как она держится в седле? Изящно, красиво, залюбуешься. А ты? Мешок с… с требухой, не лучше. Ты думаешь, просто взгромоздиться на лошадь значит уметь на ней ездить?!
– Я преодолела путь от Вокулёра до Шинона!
– Согласен, не близко. Но больше всего при этом жалею твою клячу, вот уж кому пришлось несладко! И хорошего коня ты от меня не получишь, пока не научишься беречь спину своей дрянной кобыле. Не сопи, это некрасиво!
У Жанны сжимались кулаки от желания наброситься на противного барона. А тот спокойно и насмешливо наблюдал, как дрожат у девушки губы, словно подталкивая: ну, напади, напади! Жанна брала себя в руки и смирялась, снова и снова проводя по многу часов то в седле, то в учебе с тяжеленным мечом в руке. Иногда она не понимала себя: почему слушается жестокого насмешливого барона? Ведь можно попросить дофина освободить ее от такой тяжелой опеки. Но появлялась мысль, что таким образом Жиль де Ре просто намерен заставить ее отступить. Нет, она не сдастся и не отступит! А все, чему учит этот противный барон, пожалуй, действительно может пригодиться. Когда однажды ее давний друг Бертран де Пуланжи увидел, как девушка держится в седле, ахнул:
– Жанна, тебя не узнать, ты словно амазонка!
Кто такая амазонка, девушка, конечно, не знала, но спрашивать не стала. Зато похвасталась этим отзывом перед Жилем де Ре. Тот несколько мгновений внимательно смотрел на подопечную, а потом чуть улыбнулся:
– Ты хоть знаешь, кто такие амазонки?
Жанна старалась не лгать, правда, это не всегда получалось, бывали мелкие грешки, но тут не смогла удержаться:
– Конечно!
Барон немедленно плюхнулся на стул, привычно закинул ногу на ногу и поинтересовался:
– Ну и кто?
Вот почему любое общение с Жилем де Ре обязательно провоцировало ее на что-то не слишком хорошее? Жанне непременно хотелось возражать, она становилась строптивой и даже лгала! Словно барон вытаскивал наружу все самое худшее, что было в ее душе. Иногда становилось страшно, но все равно тянуло к этому насмешнику, как человека, стоящего на краю пропасти, тянет шагнуть вниз. Нет, Жанне не думалось о нем как о мужчине, привлекала странная, точно раненая душа.
При всей жесткости общения и попытках продемонстрировать ей самой, что внутри не только белый снег, но и черная грязь, Жиль де Ре никогда не заканчивал разговор без того, чтобы показать Жанне, что она прекрасна. В душе, конечно. Вот и сейчас усмехнулся, поняв, что ответить девушка не сможет. Встал, взял за подбородок и вгляделся в лицо:
– Никогда не делай вид, что знаешь. Не знать не стыдно, стыдно не хотеть знать. Ты умеешь читать?
И что она должна была ответить? Только помотала головой.
– Научиться хочешь?
Кивок.
– Закончим это безобразие, научу. Только постарайся не вляпаться во что-нибудь, где тебе снесут башку. Без нее учиться как-то неудобно.
Жанна поневоле улыбнулась. Вокруг нее со времени ухода из дома были самые разные люди, кто-то насмехался, кто-то горячо поддерживал, кто-то завидовал, кто-то считал ненормальной. Но такого, как этот барон, больше не было. Жиль де Ре вел себя так, словно она принадлежала ему лично, причем принадлежала целиком, без остатка. Сила его натуры такова, что девушка сопротивлялась с трудом. Странно, но иногда хотелось… попросту прижаться к его плечу, словно барон мог защитить от тяжести этого мира.
А однажды Жанна вдруг поймала его… восхищенный взгляд! Нет, он не восхищался ею как женщиной, отнюдь. И даже как способной ученицей. Где бы ни оказывалась Дева, на улице вокруг нее немедленно собиралась толпа, девушку приветствовали, желали удачи, каждый норовил дотронуться хотя бы до ее стремени, до уздечки ее коня. Вот и в тот день она попала в такую же восторженную массу людей, желавшую увидеть свою Деву. На глазах у многих даже были слезы радости, женщины протягивали ей детей, чтобы только коснулась, чтобы поделилась своей благодатью.
Жанна и сама не понимала, сколько времени прошло с той минуты, как она окружена восторженной толпой. Оглянувшись, девушка вдруг увидела, что Жиль де Ре наблюдает, остановив своего коня, хотя мог бы проехать дальше. И в его глазах не было ни привычной насмешки, ни вызова, барон восхищался, словно ему передалась радость простых горожан.
Он ничего не сказал своей подопечной, словно и не было того случая, однако такое повторялось, стоило им выбраться на улицы города. И ни разу Жиль де Ре не осадил людей и не поторопил саму Деву, он явно одобрял их любовь и восторг.
