Татары не так глупы, чтоб поверить на слово, но им удалось захватить смерда, привозившего в Холм возок с сеном, изрядно замученный, он отвечал то же: князь Даниил решил горожан не защищать, а бежать побыстрее и подальше. Куда? Сказывал, что в Пинск. Бежал только вчера сначала в Володаву. То, что князей в городе нет, подтвердил и пойманный мальчонка, размазывая злые слезы по щекам, он поведал о словах Даниила про Володаву и Пинск.
В следующие дни Володава и округа озер содрогнулась от татарской злости. Зато Холм вздохнул свободней, пороков у Манымана и Балая действительно не оказалось, а без них стены не взять. Татарские багатуры князей Романовичей не нашли, так и вернулись к Батыю ни с чем, основательно разорив земли, по которым проходили.
На обратном пути им попался Звягель. Нет, разорять город Маныман и Балай не стали, но по окрестностям прошлись, взяв корма для коней и еду для себя…
У Любавы и Златы жизнь уже немного наладилась, в первую зиму намерзлись и наголодались, теперь спешили обустроиться. Женщинам без мужских рук плохо, пришлось пустить в дело дары князя, которые Злата сумела унести с собой из Владимира. Пригодились и колты, и серьги, и перстни с ожерельями. Только Аннушкиных не трогала, иногда доставала и любовалась Рюриковым трезубцем, не показывая даже дочери.
Осень стояла теплая, и все спешили запастись на зиму грибами, благо было тех видимо-невидимо! Злата, Любава и Аннушка тоже отправились за такой добычей. Все прекрасно понимали, что каждый высушенный гриб будет означать еще одну ложку вкусного варева, а корзинка – еще несколько дней сытости. Потому и было все завешено связками сушившихся боровичков да красненьких, заполнялись кадушки груздями и рыжиками… А еще вот-вот кисленькая ягодка пойдет… и чернички уже насушили, и малина сладкая есть… Лес, он добрый, прокормит. Только и к нему с добром надо…
Это внушала Злата Аннушке.
В тот день они были снова втроем, у Любавы дочка осталась с Милославой, она ходила плохо, прихрамывая, потому в лес выбиралась редко. Но хватало ловких рук двух женщин и дочки Златы.
Быстро набрали почти по корзине, решили остальное добрать на обратном пути, обратно так и шли вдоль дороги к городу, но только по лесу. У Златы корзина уже была полна, а Любава с Аннушкой еще брали грибы чуть в глубине леса, держа дорогу на виду. Откуда выскочили эти татары, никто и не понял. Любава, услышав конский топот и голоса, а потом крик Златы, побледнела и метнулась к дороге, но почти сразу дернулась обратно, утаскивая за собой и сопротивлявшуюся Аннушку.
Единственное, что успела сообразить Злата, – не звать на помощь подругу и дочь да и просто не кричать сильно, чтобы не поймали и их тоже. Правда, сама сопротивлялась отчаянно; разозлившись, татарин со всей силы перетянул ее плетью, вымоченная узкая полоска кожи оставила кровавый след через все лицо женщины, навсегда его изуродовав. Татарин грязно выругался, он уже успел понять, что женщина красива, и злился, что испортил такой дорогой товар. Злость, конечно, сорвал на ней же.
Любава держала Аннушку, зажав той рот и тихо уговаривая:
– Молчи, только молчи!
Она прекрасно понимала, что вдвоем с девочкой они против пяти вооруженных татар ничего не сделают, а вот попасть в плен вместе со Златой вполне могут. Видно, об этом думала и сама Злата, потому что звать на помощь так и не стала.
Они выбрались из придорожных кустов не скоро… На земле осталась валяться корзина Златы, грибы рассыпались, и около одного из них крутилась, беспокойно блестя глазками-бусинками, белочка. Где-то стрекотала сорока, легонько шевелил листья деревьев ветерок, в небе висели нарядные облачка, ярко светило солнце, но для женщины и девочки все стало черным и тусклым. Аннушка сидела возле брошенной корзины и тихо выла. Мать увезли безвозвратно, никакой надежды узнать, где она, и вызволить не было.
И вдруг Любава сообразила, что татары, возможно, в городе! А ведь там и ее дочь, и Милослава, которая уже стала родной! Да и куда возвращаться, если Звягель разорен?! Но сколько ни смотрела, зарева над городом не видела. И все равно решила до вечера не возвращаться.
Они действительно пришли домой уже в сумерках, страшно перепугав Милославу и Жалю. В доме Милославы поднялся вой, вскоре всполошился и весь Звягель, пронеслось одно слово: татары! Но выехавшие на разведку мужчины успокоили, мол, это просто мимо двигались два отряда, Злата им под руку попалась. Будь у женщины муж или еще кто-то из родственников, может, и попытались хоть выкупить, а так… Любава долго крутила в руках оставленное князем Аннушке богатство, соображая, как поступить. Брать украшения и ехать выкупать Злату? Но где надежда, что она и сама не окажется там же, а дома останутся погибать две девочки и старуха?
Взяла Любава грех на душу, не стала ничего делать. Много лет позже она задавала себе этот вопрос: а может, нужно было попытаться выкупить Злату? И сама же отвечала: нет, пропала бы вместе с подругой, осиротив детей.
Татарин злился на беспокойную пленницу, а потому бил нещадно, словно вымещая на ней собственную неудачу. Но продать Злату все же смог, так женщина стала прислуживать пожилому одноглазому сотнику, став для него не то рабыней, не то просто служанкой. Букас заплатил за пленницу немного, все же лицо у нее было испорчено шрамом, но его давно не интересовали женские лица, да и тела тоже. А новую взял потому, что у старой уже не хватало сил быстро ставить жилище и искать топливо для костра. Да мало ли работы у женщины, помимо ночных утех с мужчиной?
Первый хозяин Златы ударил ее слишком сильно, рана долго не заживала, вернее, этого не хотела сама пленница, стараясь бередить как можно сильнее. Букас, поняв, что пленница может убить себя сама, разозлился, но еще бить не стал, крикнул старой жене, чтобы научила новую всему и объяснила, как должна вести себя настоящая женщина!
Прошло много времени, пока Злата все же пришла в себя, научилась понимать язык и выполнять обычную работу в стойбище. Сначала хотелось одного – умереть, потом, когда стало понятно, что из-за изуродованного лица ей не угрожает близость с мужчиной, появилась робкая надежда бежать. Постепенно эта надежда крепла, и именно она заставила Злату встать и начать что-то делать.
Так бывшая любовь князя Даниила Романовича стала второй женой татарского сотника Букаса, потерявшего глаз еще при битве на Калке. Она выполняла самую тяжелую работу и всегда прятала изуродованное лицо. Изредка сотник все же вспоминал, что он мужчина, а ночью лица не видно, и через год в люльке, прикрепленной к потолку кибитки, снятой с колес и поставленной на большие кошмы, уже пищал мальчишка. Поняв, что тяжела, Злата едва не рвала на себе волосы: вот тебе и сбежала! Даже если бы удалось бежать и из такой дали добраться до Аннушки, как ей объяснить об этом мальчонке? И оставить его тоже нельзя, это все же ее сын, пусть и от ненавистного человека.
Мальчонка долго не прожил, но Злата не сбежала…
БИТВА ПОД ЯРОСЛАВОМ
Бурным выдался год для Даниила Романовича, очень бурным. Еще весной, прослышав о собираемом новым папой Иннокентием IV Вселенском соборе в Лионе, князь задумал тайное – отправить на него своего человека. Зачем? Чтоб рассказал о татарах, что известно. Может, тогда короли и папа поймут, что беда хоть и страшная, но сообща осилить можно?
