Ефанда задумчиво разглаживала рукой детскую рубашонку сына, давно ли пестовала маленького? Быстро жизнь летит, не заметишь как. Кажется только вчера прятала Ингоря от чужих взглядов, чтоб не бросилось в глаза пятно на правой ножке, такое, как у Рольфа. Но вот и Рюрика в живых нет, можно бы сознаться, кто отец ее сына, а молчать приходится еще крепче, не то всем несдобровать. Ефанда никогда не понимала брата, ни когда под Герраудом ходил, ни теперь, когда уж волен сам все решать… Рюрик был нужен Рольфу, сначала, чтоб самому конунгом стать, потом, чтоб Ново Град под себя взять, теперь, чтоб Ингоря у власти удержать. У какой власти? Власть давно у самого Рольфа, при чем здесь Ингорь? Почему брат боится всем сказать, что мальчик его сын? Не по праву власть в Ново Граде захватил? Когда это варяги признавали такое право? Всегда знали только право сильного, зачем же теперь под славян подстраиваться? Рольф не хочет лишней крови проливать? Это непохоже на конунга, совсем непохоже… А еще Ингоря в безволии корит. Ингорь все больше становится похож на самого Рольфа и еще почему-то на Силькизиф. Но в его крови все напутано: Ефанда – сестра Рольфа, а Силькизиф – дочь Рюрика. Чьи черты взял Ингорь? Если хорошо подумать, то и Рольф – наследник Рюрика, ведь зять же. Но это только после Ингоря.
Вдруг княгиню осенило – Хельги боится, что власть не по праву получил. Так пусть на ней, Ефанде, женится! Вот и примет на себя власть по праву, через вдову получит и княжьи права, и саму княгиню, и ее сына. У Ефанды заблестели от такой задумки глаза, она даже себе не хотела признаться, что с той самой ночи, когда зачала Ингоря, не могла забыть горячих рук Рольфа, его сильного тела, в любой ложнице чудился его запах… Если князя можно заполучить таким способом, то она согласна. Не беда, что у Рольфа есть Силькизиф, он давно забыл о существовании жены. Раньше прогнать ее не мог, все же дочь Рюрика, а теперь ничего не мешает.
Когда скрипнула, открываясь, дверь ложницы, Ефанда вздрогнула, как от удара. Точно подслушав ее мысли, в дверь, согнувшись, чтоб не расшибить лоб о притолоку, шагнул Хельги.
Олег изумился, увидев блестящие глаза сестры. С чего это она? Глаза Ефанды буквально впились в лицо князя, она точно просила о чем-то. Тот нахмурил брови, никогда не знаешь, чего ждать от этих женщин, недавно волком глядела, теперь глаз не сводит. Что она задумала? Князю хотелось расспросить об Игоре, может, мать что скажет? Пора княжича в дружину отдавать, хватит его женщинам воспитывать. Уже второй год мальчик – наследник, нужно привыкать к ратной жизни.
В ложнице было сумрачно, хотя за окном ярко светило солнце. Князь сел на лавку, окончательно заслонив солнечный свет, слабо проникавший в узкое оконце, но Ефанда даже не заметила этого. Взволнованно пройдясь по ложнице, она встала перед братом, щелкая костяшками пальцев. Эту ее привычку ненавидел Олег, вот и сейчас хотелось схватить за руки, остановить.
– Ты хотел власти? Возьми меня в жены, станешь князем по праву. И Ингорь станет твоим сыном по праву.
Секунду Олег смотрел на сестру не мигая, та даже съежилась под тяжелым взглядом. Вся решимость Ефанды разом пропала. Вдруг глаза князя стали насмешливыми:
– Хочешь меня к себе в ложницу заполучить? Князь я и без тебя. И власть у меня давным-давно без тебя!
Олег тяжело поднялся, на миг всей громадой навис над сестрой, та почему-то даже глаза закрыла, и уже от двери добавил:
– А про Ингоря лучше молчи, ему же лучше. Придет время – сам скажу.
Главное, что понял для себя Олег после этого разговора, – пора забирать Ингоря у матери и уходить с ним подальше. Он почти злорадно усмехнулся, пусть княгиня сидит в своей Ижоре, как ей Рюрик оставил. Рольф сам себе не сознавался, почему так не любит, почти ненавидит сестру. Скорее всего из-за давней общей тайны, каждый день грозившей бедой. Даже когда Рюрик сказал, что знает, чей сын Ингорь, легче не стало. Вот из-за этой зависимости от сестры Олег и ненавидел ее. Зря Ефанда надеялась вернуть его к себе на ложе, только хуже сделала. Глупая женщина решила, что он ради власти подчинится ей? У него и без Ефанды есть власть, а вот что делать с Ингорем? Если оставить его здесь с матерью, мальчика быстро уничтожат. Все-таки это его сын…
У Олега созрело решение: уйти из Ново Града, забрав с собой Ингоря. А Ефанда? Пусть как знает. Брат совсем не задумывался о том, что будет с сестрой. У нее есть Ижора, остальное его не интересовало.
Глава 23
Раголд рассказывал про Итиль, а князь пытался понять, почему так боятся хазар все, кто живет рядом, почему славяне безропотно платят дань этим набежникам. Чем живут хазары? Часть их них пасет скот, с ранней весны до поздней осени кочуя за свежей травой с места на место, но не от того богатство Хазарского каганата. Живут они на самом перекрестье торговых путей с полуночи на полудень и с заката на восход. Византия заперла свой пролив, от франков к арабам не пройдешь, остается путь через Итиль. Вот и сидит Хазария, как паук в центре паутины, дергает за ниточки, собирает со всех проходящих десятину. И у самих торги богатые, отовсюду товары. Кое-какие купцы привозят, а больше и сами торгуют. Мехами, медом, оружием… Откуда меха, если лесов своих нет, степь вокруг? Дань это со славян, одни вятичи вон сколько мехов поставляют! Все платят… А кто платить не хочет, тех набегами разоряют, да и плательщиков время от времени тоже, чтоб не забывали про угрозу.
Славяне Итиль ненавидят, им туда на невольничий рынок рабами попасть просто. Даже купцы славянские в Хазарию с караванами неохотно ходят, хотя торговать с арабами выгодно.
Воины хазары бесстрашные, ничего не боятся, а вот их разорить трудно. Что можно взять у кочевника, у которого все богатство за спиной в виде лука со стрелами? А еще больше хазар живет по берегам Итиля-реки, что перед морем разливается немеряно. Живут в протоках, спрятавшись в зарослях камыша, которые для чужаков непроходимы. Зачем же тогда набеги и дань? Дань стекается в столицу Итиль. Город стоит так, что незаметно не подберешься, и защищен хорошо. Там в огромном дворце сидит Каган – их живой бог, а правит самой страной ныне царь, раньше беком звали. Вот к нему и его людям и стекаются славянские богатства. Чем живет город? Только торгом, сами ничего не делают.
Олег спрашивал о вере, слышал он, что в Хазарии всего намешано. Раголд в ответ в ужасе расширял глаза: это раньше было все просто, сначала в своих богов верили, потом, когда арабы их себе подчинили, Каган в магометанскую веру перешел, и народ вслед за ним тоже. Но вот последние цари иудейскую веру приняли и всех под себя ломают. Не стало терпимости в Итиле, иудеи главенствуют и очень остальных не любят.
Олег напомнил про Ладогу, в ней тоже всего намешано, но сам же и усмехнулся – зато все язычники и никто своих богов другим не навязывает. Может, оттого и живут мирно? Но хазарские боги сейчас мало интересовали его, пусть себе верят в кого хотят, князя волновало другое.
Итиль потому богат, что стоит на торговом перепутье. Ладога тоже, но та далеко от всех, да и волоки мешают. Раголд спросил Олега, почему славяне хазар боятся, тот ответил, не задумываясь:
