«Наш по матери» принял ладожан не сразу, сначала занялся своими делами. Много привезли драккары Геррауда, нужно было разгрузить. Потащили варяги все на своих спинах. Сирко не мог объяснить, что это вдруг его толкнуло и свою подставить, помнил про совет Тирока не помогать викингу, коли не просит, а вот поди ж ты! Удивился ярл, одну бровь приподнял, что-то у своего кормчего спросил, видно, интересовался, кто таков и откуда взялся. Тот тоже у кого-то спросил, повторил ярлу, одобрительно кивнул Рюрик. Сирко того не видел, он уже тащил здоровенный тюк по сходням, зато увидели Тирок да остальные, живо присоединились. Поработали вместе с варягами на славу, и сами размялись, и помогли. Конунг смотрел внимательно, словно оценивал, не по себе стало Сирку от такого взгляда, поморщился:
– Чего глядит, точно мы рабы его?
Тирок огрызнулся:
– Сам же полез помогать!
Геррауд рассказывал брату Синеусу о делах в Скирингссале. Тот удивлен, почему ярл не остался на зиму там, почему не поехал на тинг в Сигтуну?
– А зачем? Что, я не знаю, о чем говорить будут? – Конунг вроде и удивлен, но брата не обманешь, тот хорошо понимает, что Геррауд просто не хочет лишних расспросов, почему Лотарь поменял ему лен. Мало приятного объяснять, почему вместо богатой Фрисландии, до которой Рюрик ох какой охотник, ему дали Ютландию. Тоже не самый бедный лен, да ведь теперь побережье для него закрыто, а слишком далеко ходить стало тяжело. Новые драккары нужны, но строить их не на что.
– Что другие конунги говорят?
Поморщился Рюрик, головой мотнул:
– Не знаю, с другими не разговаривал. Товары сгрузил и сюда. Рольф сзади идет, может, он что скажет.
Синеус подумал: «Рольф скажет! У того одна мысль – где бы еще чего прихватить». И то ясно, Рольф – зять Рюрика, ему перепадет больше всех, если будет чему перепадать. Продолжит Геррауд ссориться с остальными конунгами да с Лотарем, и вовсе без лена останется. Сейчас у тинга сила, могут не просто погнать, а еще и не давать крова нигде. Синеус поежился, зря ярл не поехал на тинг, кто знает, что там решат, может и один голос перетянуть. Как решат запретить давать убежище изгнанникам, многие задумаются тогда. И у Геррауда немало викингов, которым путь в Скирингссал заказан. У Синеуса лучший друг изгнанник, и у Рольфа тоже. Ему очень не нравилось, что сводный брат потерял интерес к делам. Нельзя же жить одной торговлей, торговать – это хорошо, только викинг на то и викинг, чтобы брать все, что захочет. Если ограничат права ярлов, то добывать себе богатства придется с большим трудом. Нет, Синеус не боялся труда, только смотря какого, одно дело грести, сидя на руме, или брать свое, рассекая противника от головы до пят, и совсем другое – труд сынов Вотана, которые обрабатывают землю или пасут скот не хуже рабов. Викинги признавали только труд по перетаскиванию награбленного, любой другой был им чужд. Кроме воинского, конечно, работа тяжеленным веслом трудом не считалась, это была сама жизнь викинга.
И чем собирается Геррауд торговать, если больше не будет набегов? Хедебю – город торговый, его трогать нельзя, другие земли Ютландии конунгу особых доходов не приносят, для этого ими заниматься надо, скот разводить или землю обрабатывать. Не самому, конечно, но следить за этим, вникать. Другое дело – набег, где все за один раз взять можно. Только набеги заказаны для ярла. О-хо-хо, есть над чем подумать.
А тут еще эти странные славяне, до такого додуматься нужно – приехали просить над собой конунгом быть! Только торгуются по времени. Все бы ничего, бывал Геррауд в их землях, и Синеус много товаров видел, из Хольмгарда привезенных, богатые земли. Не так давно Рюрик грабил их Ладогу, что на реке стоит, по которой в славянские земли идти нужно. Дань ладожане выплатили хорошую, а теперь вон защиты просят. Если хорошо подумать, то конунг Геррауд-Рюрик даже право на те земли имеет, дед его тамошним ярлом был. Одно смущает всех, и самого Рюрика, и его братьев – земли от моря далеко, труднопроходимые, все леса да болота, хоть и зовут Гардарикой, а города те в глубине, водой не доберешься. Чтобы там конунгом быть, нужно про море забыть совсем, а Рюрик – викинг до мозга костей, он долго в лесу жить не сможет. Потому и не торопится ответ давать ладожанам.
И сам Геррауд-Рюрик крепко задумался, богатой землей владеть зовут, да только суша там, а он без моря себя не мыслит, кроме того, сразу срок назвали – пять лет. Только и хватит, чтобы крепости поставить, где их нет, а потом плыви себе обратно? А здесь лен уже уйдет, и другие конунги успеют построить новые драккары, а он сам отвыкнет стоять на палубе крепко. Кому будет нужен ярл на старых драккарах и не знающий обстановки? Ему не двадцать лет, чтобы новое дело начинать с возможностью его бросить, Геррауду уже больше пятидесяти лет, он взял последнюю жену, красавицу урманскую Ефанду, думать должен, что ее сыновьям оставит. А что оставлять-то, если Рустинген, что лен после смерти отца и брата получил, к Лотарю перешел? Правда, потом отвоевал Рюрик тот лен, да только вынужден был больше защищать его от чужих, чем сам грабить где-то. А шесть лет назад Лотарь лен поменял, отдав Геррауду Ютландию. Теперь вон тинг решит урезать свободных ярлов в правах, и совсем трудно станет. Но в Гардарику все равно не хочется. Рюрик помнит непокорную Ладогу, та хоть и выкуп большой дала, а не подчинилась. Понимает, что будет считаться конунгом и бояться по земле ходить, чтоб в спину топорик не метнули. Это дело скорее для Рольфа, зятя у Рюрика, не зря Хельги зовут, что значит Мудрый Предводитель. Тот бы справился, всех рассудил и правил сильной рукой, но твердой. Может, им Рольфа предложить? А сам куда?
Рюрик пришел в Хедебю, но согласие ладожанам давать не спешил, думал. Тирок сердился:
– Цену себе набивает!
– Грех обижаться на князя, – одернул его Сорок. – Князь на то и князь.
– Да мы и сами с усами! – огрызнулся Тирок.
Старший в ответ только головой покачал:
– Ох, гляди, как бы тебе те усы не укоротили на голову…
Спустя два дня, когда уж предложили конунгу прийти в Ладогу да защищать славянские земли от чужих, вдруг явился к ладожанам брат Рюрика Трувор и позвал перейти в дом Геррауда жить до весны. Задумались ладожане, с одной стороны, вроде и почет от конунга, а с другой – боязно. Сирко понять не может, отчего боязно. Сорок объяснил:
– Они христиане, а мы нет.
– Ну и что? Здесь много каких есть…
– Есть-то есть, да только нам в рабы угодить можно просто, если только ярл пожелает, может продать нас арабам как скот.
– Это отчего же он нас вдруг имеет право продать?! – возмутился уже не только Сирко, но и Малуш.
– Права?! – расхохотался Сорок. – Ты ему еще про права расскажи, тогда обязательно в рабы пойдешь! У викингов право сильного, понял?
– Пошто тогда мы его к себе зовем?!
– Замолчь! – рассердился Сорок. – Итак лишнего наделал и наболтал. По Слисторпу слух уж идет, что ты за всеми подсматриваешь, что не к добру это.
