– Правильно, – азартно кивнул Суваев. – Причем, скорее всего это будут снова и союз, и нетленные. А значит – новая свалка. Раз наш главный вояка уверяет, что и при таком раскладе мы сумеем исправно накидать зелененьким (а у меня есть все основания доверять нашему главному вояке и собственным ощущениям), значит мы постараемся им исправно накидать. Собственно, если галактика боится межзвездной войны, то мы можем в одном бою уничтожить множество кораблей союза и нетленных. А без кораблей не очень-то повоюешь! Чем не выход?
– Мыслитель, – фыркнула Яна. – Стратег. Корабли можно построить. Несколько лет – и драка возобновится. А для галактики несколько лет – это даже не миг.
– Значит, нужно жечь планеты союза, – пожал плечами Суваев. – Уничтожить технологию к чертовой матери. Чтоб никто не мог построить кораблей.
– Планеты, говоришь, жечь? – сквозь зубы процедил Валентин Хаецкий. – А ты к этому готов, Паша? Жечь населенные планеты?
Суваев осекся. Подумал. И ответил:
– Не знаю…
– Вот именно, – пробурчал Хаецкий. – Не знаю. И я тоже не знаю.
– Да что вы все драматизируете! – всплеснула руками Юлька и встала, с грохотом отодвинув кресло. – Планеты жечь… Готов-не готов… Как дети, прямо. Еще ведь ничего толком неизвестно. Да и чужие пока не объявились. Скажи, Рома?
Она с надеждой поглядела мне в лицо и что-то внутри у меня слабо екнуло.
– А мы поэтому тут и торчим, а кэп? – встрепенулся Лелик Веригин. – Чужих поджидаем?
– Хрен они тут появятся, – мрачно предрек Ханин. – После того, что мы у Волги учинили.
– Появятся, Ханька, – тихо заверил его Фломастер. – Слишком уж лакомый кус для зелененьких такой корабль как наш. Их и жертвы не остановят.
– А меня сейчас другое волнует, – сказал вдруг Серега Маленко – человек, которого я только здесь, на корабле-фагоците по-настоящему оценил. – Пока чужие не появились.
Все невольно воззрились на него.
– В смысле? – уточнил Чистяков.
– Директорат тоже проводит тайное совещание. Прямо сейчас. Меня на него не пригласили, но я о нем узнал. Случайно. И, насколько мне известно, Шадрин на нем тоже присутствует. Что-то там затевается, чую. И не думаю, что нас это хоть сколько-нибудь обрадует.
Маленко был единственным из бывшего директората, кто входил в высший эшелон управления «Волгой». Неудивительно, что его быстро оттолкнули прежние знакомцы. И у него не осталось другого выхода – он примкнул к нам.
Хотя, иметь своего человека среди нас Гордяев, конечно же, был бы весьма рад. Только Маленко отказался. Время нынче не то… Да и возможности тоже.
– Да пусть себе проводят хоть сто совещаний, – снисходительно позволила Яна Шепеленко. – Я потом отправлю тебе распечатку, кэп… И всем могу отправить, каждому.
– А ты проверь свои системы, дорогая, – улыбнулся Маленко. – Вот, прямо сейчас проверь.
Яна вопросительно взглянула на меня, как мне показалось с легкой тревогой.
– Давай, – позволил я. – Можешь прямо с моего пульта.
Конечно, лучше бы было ей просто подключиться через биоскафандр. Но… не будет же Яна раздеваться при всех? Быстрее так, вручную, дикарскими методами.
Когда Яна оторвалась от пульта, на лице ее отражался в основном гнев.
– Как? Как, черт возьми, они это сделали?
Маленко развел руками:
– Не просто, а очень просто. Пешки затеяли драку в одном из баров. Роботы пресекли, но попутно разгромили весь бар. Там ни одного целого модуля не осталось, ни единой системы. Ремонт там, понимаешь? А директорат тем временем спокойно совещается.
– И вообще, – Маленко посмотрел на меня. – Я бы на твоем месте задумался, капитан. Ибо команда ропщет. Они уже не прочь сменить капитана.
– Я знаю, – ответил я.
Я и вправду это знал.
46. Виктор Переверзев, старший офицер-канонир, Homo, крейсер Ушедших «Волга».
Фломастер тягал тяжести на тренажере и, как всегда в моменты тупых тренировок на нагрузки, думал. О разном. О том, например, что давно мечтал о таком вот тренажере. На Волге еще мечтал. Но сверкающая хромом махина раньше была ему, лейтенанту патруля на захудалой планете, просто не по карману. Дарить же подобную ценность ему никто не собирался. А даже если бы и подарил – куда бы лейтенант ее поставил? Она бы в квартиру не влезла даже в том случае, если бы Фломастер выбросил всю мебель. А здесь, на корабле – пожалуйста… Реализуются все мечты, нужно только суметь представить этот самый тренажер. Знать, как он устроен. Фломастер знал. И – мог спокойно выделить под тренажерную просторный зал. Никого не стесняя и ни у кого не испрашивая разрешения.
Потом мысли экс-лейтенанта перескочили на бывшего шефа – полковника Ненахова, который пытался трусливо удрать с Волги на кораблях директората вместо того, чтобы руководить безнадежной, в общем-то, обороной от чужих. Интересно, будучи еще молодым и безусым лейтенантом, он тоже попытался бы удрать?
«Вряд ли он повел бы себя иначе, – подумал Фломастер. – Гниль – она и есть гниль, в любом возрасте.»
Очень хотелось верить, что сам Фломастер не изменился бы даже дослужившись до полковника.
Впрочем, полковником патруля ему уже никогда не стать. Он поднялся над всем этим. Благодаря Ромке и кораблю-фагоциту.
Фломастер часто вспоминал первый и пока единственный бой «Волги» с армадой пришельцев. Мощь, безграничная мощь, покорная и отзывающаяся на малейшее шевеление мысли – ни с чем не сравнимое ощущение. Наземные стычки с десантом инопланетян на космодром теперь представлялись чем-то далеким и до невозможности глупым.
А все-таки крупно прокололись зелененькие, экспериментируя с людьми и биоскафандрами на борту фагоцита! Выпустили на свои головы джинна из бутылки!
Приятно быть джинном. Даже сознавая, что могущество твое – даренное. Пусть даже и заслуженно даренное.
Жим, еще жим…
– Шеф!
Фломастер отвлекся, дожал тяги и встал с топчанчика, до странности похожего на зубоврачебное полукресло-полудиван.
– А?
Перед ним стоял Валера Яковец в хрустком комбезе нового образца – Янка Шепеленко тряхнула пристрастиями и за какой-то час разработала форму всему экипажу. Вероятно, в ней дремал незаурядный модельер.
– В одном из жилых опять была заварушка, – сообщил Яковец.
Фломастер вздохнул. Что-то часто последнее время экипаж буянит… Дал бы Рома им вахт побольше, чтоб успокоились, так нет же, еще урезает. Псих.
Впрочем, ему виднее, капитан есть капитан.
– Никого не сломали?
– Сломали, шеф. Застрелили. Четверых.
Фломастер уронил полотенце.
