– Ты сказал «мы были петь», возразил Дональд.
Макс на секунду задумался.
– В любом случай, – заявил он, – очьи были голубой!
– Были голубые, – поправил Дональд.
– Наконец-то, – чуть слышно сказала Марго, когда мы с Ларри вошли в гостиную. – Я так понимаю, это твои друзья, Ларри.
– О, Ларри! – возопил Макс, пошатываясь с неуклюжей грацией жирафа. – Ты приглашаль, вот мы и приходить.
– Очень мило, – сказал Ларри, пытаясь изобразить на своем сонном лице нечто вроде радушной улыбки. – Вы не могли бы говорить немного потише, поскольку мама приболела?
– Муттер, – сказал Макс с неколебимым убеждением, – самая важная вьещи на свьете!
Он повернулся к Дональду и, приложив палец к роскошным усам, сказал «тс-с!» с такою яростью, что мой преданный Роджер, до этого мирно дрыхнувший сном праведника, тут же вскочил и разразился заливистым лаем. К нему тотчас же присоединились Вьюн и Пачкун.
– Ну так же нельзя, – заметил Дональд, когда лай на секунду смолк. – Гости не должны доводить собак до такого скандала.
Макс встал на колени и облапил своими длинными руками неумолкающего Роджера. Я наблюдал за его действиями с некоторой долей тревоги: а вдруг Роджер не так поймет?
– Тьише ты, гавкалка, – сказал Макс прямо в ощетинившуюся, воинственную морду Роджера.
К моему удивлению, Роджер тут же замолк и стал как ошалелый лизать Макса в лицо.
– Так… хм… хотите выпить? – сказал Ларри. – Извините, что не прошу вас задержаться надолго, – к сожалению, мама больна.
– Вы очень любезны, – сказал Дональд, – очень любезны. Однако я должен извиниться за него. Что вы хотите, чужеземец.
– Ну, я, пожалуй, пойду спать, – сказала Марго и попыталась покинуть компанию.
– Ну нет! – рявкнул Ларри. – А кто будет разливать напитки?
– Не уходи, – сказал Макс, развалившись на полу с Роджером в объятиях и глядя на нее умоляющим взором. – Не отворачивай от менья свой ясный глаз!
– Ну ладно, тогда я схожу принесу выпить, – обессиленно сказала Марго.
– А я помогаль вам! – сказал Макс, отпихивая Роджера и вскакивая на ноги.
У Роджера, видимо, сложилось обманчивое впечатление, что Макс собирался провести остаток ночи, ласково укачивая его на руках у гаснущих углей камина, и ему явно не польстило, что его вот так грубо отпихнули. Он снова залился лаем.
Тут распахнулась дверь гостиной, и в дверном проеме появился Лесли в костюме Адама и с ружьем наперевес.
– Черт побери, что тут происходит?! – рявкнул он.
– Лесли, потрудись одеться, – сказала Марго. – К Ларри пришли друзья.
– Вот черт, – разочарованно заявил Лесли, – и всего-то. Он повернулся и отправился к себе наверх.
– Напитки! – восторженно сказал Макс и, обхватив Марго, провальсировал с нею под аккомпанемент почти истерического лая Роджера.
– Умоляю, постарайтесь потише, – сказал Ларри. – Макс, будь умницей, ради Бога!
– Право, нельзя же так, – укорил Дональд.
– Пожалейте маму! – сказал Ларри, очевидно поняв, что этим-то точно можно задеть Макса за живое.
Тот немедленно прекратил вальсировать и отпустил запыхавшуюся Марго.
– Где есть ваша муттер? – спросил он. – Леди больна… Я шагайт к ней и лечить.
– Оказание помощи, – заявил Дональд.
– Я здесь, – послышался в дверях мамин голос с легкой гнусавинкой. – Что у вас тут происходит?
Она стояла в ночной рубашке, кутаясь из-за простуды в большую шаль, из-под мышки у нее свисала, тяжело дыша, ее любимица – апатичная собачонка по кличке Додо.
– Ты как раз вовремя, мама, – сказал Ларри. – Познакомься. Вот это Макс, а вот это Дональд.
Тут Дональд впервые за все время зашевелился. Он встал, промаршировал через комнату к маме, взял ее руку и почтительно склонился к ней.
– Очень рад, – произнес он. – Прошу покорно простить за беспокойство. Мой друг, знаете ли, иностранец.
– Искренне польщена, – сказала мама, собрав все свои силы.
Что касается Макса, то стоило маме переступить порог, как он раскрыл объятия и устремил на нее такой исполненный благочестия взгляд, каким, наверное, взирал крестоносец на впервые открывшиеся ему башни Иерусалима.
– Муттер! – драматически вступил он. – Вы есть муттер!
– Здравствуйте, – неуверенным голосом откликнулась мама.
– Так вы, – напрямик спросил Макс, – и есть больная муттер?
– О, всего лишь легкая простуда, – небрежно заметила она.
– Мы вас пробудили, – сказал Макс, бия себя в грудь, и глаза его наполнились слезами.
– Не «пробудили», а «разбудили», – тихо поправил Дональд.
– Пойдем, – сказал Макс и, обхватив маму своими длиннющими руками, со всей учтивостью, на какую только был способен, препроводил ее в кресло, стоявшее у камина. Затем он снял с себя пальто и нежно укрыл им мамины колени. После этого, присев подле нее на корточки, он взял ее за руку и серьезно заглянул ей в лицо.
– Что желайт, – спросил он, – что желайт муттер?
– Беспробудно спать всю ночь, – сказал внезапно вернувшийся Лесли, представ на сей раз не в столь шокирующем виде – в пижамных штанах и сандалиях.
– Макс, – строго сказал Дональд, – ты слишком увлекся. Ты, кажется, забыл, зачем мы сюда пришли.
– Ах да, – весело воскликнул Макс. – У нас чудесный новости, Ларри! Дональд решил стать писателем.
– Нужда заставила, – скромно пробормотал Дональд. – Посмотрел, как все роскошествуют. Гонорары рекой текут. Вот и я решил попробовать перо.
– Замечательно, – сказал Ларри, почему-то без особого энтузиазма.
– Я только что закончил, – продолжал Дональд, – первую главу, и мы пулей сюда, чтобы прочесть ее тебе.
– О Боже, – сказал Ларри, которого от ужаса прошиб холодный пот. – Нет, Дональд, не надо. В полтретьего утра мои способности воспринимать изящную словесность совершенно иссякли. Может, оставишь, а завтра я прочту.
– Она короткая, – сказал Дональд, не обращая внимания на мольбы Ларри и вынимая из кармана небольшой листок бумаги. – Но надеюсь, вы оцените стиль.
Ларри сердито вздохнул, и все уселись поудобнее в томительном ожидании, пока Дональд прокашляется.
– Внезапно внезапные страсти, – начал он глубоким вибрирующим голосом, – внезапно внезапное сердце, внезапно, внезапно, внезапно, внезапно в слезах. Внезапно надежда мне счастье подарит, внезапно, внезапно, разлуку прогонит любовь. Внезапно минуют печали, внезапно обнимем друг друга, внезапно, внезапно, с устами сольются уста!
