Холодный предрассветный ветер разбудил Марранов. Ёжась и потягиваясь, они побежали умываться к ближнему ручью. После скудного завтрака воинство снова тронулось в поход.
Через несколько часов их остановила Большая река. Когда-то на этой реке Элли и её друзей застигло наводнение. Страшилу унесла река, а Лев и девочка чуть не погибли в волнах. Марраны рассматривали реку с удивлением и страхом. В своей долине они никогда не видели столько текучей воды: ручейки начинались на склонах гор и быстро докатывались до центрального озера.
Река надолго задержала армию, так как Марраны не умели плавать. Пришлось строить плоты, и самому полководцу много поработать перевозчиком. Наконец это серьезное препятствие осталось позади, и нестройные колонны зашагали дальше. Солдаты были голодны, потому что съели провизию во второй же день похода.
Но вот дорога привела их во фруктовую рощу, и что тут началось! Солдаты с хохотом и криками помчались к деревьям, посшибали с них плоды – и зрелые, и незрелые, – и началось чудовищное пиршество. Марраны с обалделыми от наслаждения лицами пожирали непривычное лакомство, и напрасно Урфин метался среди них, призывая к умеренности: никто его не слушал.
Урок был жестокий. К вечеру у всей армии разболелись животы. Ни верховный жрец Краг, сопровождавший войско, ни командиры рот не избежали общей участи.
На этом месте простояли три дня. И хорошо ещё, что обошлось без жертв: желудки у Марранов были крепкие. Когда солдаты начали поправляться, Урфин Джюс долгие часы приучал их к строжайшей дисциплине, вдалбливал в их головы мысль о том, что надо слушаться его приказов.
Но трудно было в короткое время перевоспитать этих людей, простодушных, быстро всё схватывающих и так же быстро забывающих.
На десятый день похода в стороне от дороги показалось селение Мигунов. Урфину с большим трудом удалось убедить своих воинов, что бессмысленно нападать на маленькую деревушку целой армией. Для захвата деревни послали роту Бойса.
Конечно, никакого сражения не получилось. Как только Мигуны увидели, что на их деревушку мчится с дубинами орава свирепых большеголовых людей, орущих во всё горло, они моментально сдались, и их выгнали из домов.
Начался грабёж. В деревне было двадцать три дома, и во всех двадцати трёх закипели драки.
– Это моё! – кричали разъярённые Марраны, молотя друг друга здоровенными кулаками и вырывая один у другого какой-нибудь предмет домашнего обихода – стул, полотенце или подушку.
Время от времени в раскрытое окно или дверь вылетал один из грабителей, а остальные продолжали потасовку на удивление столпившихся поодаль Мигунов. Наконец в комнате оставался один, самый закалённый в драках. Он победоносно оглядывал завоёванное помещение и провозглашал:
– Это будет мой дом! Сегодня же отправлюсь за семьёй, приведу её сюда, и мы будем здесь жить.
Когда рота Бойса вернулась к основным силам, она не досчиталась командира и двадцати двух бойцов.
– А где остальные? – спросил удивлённый Урфин. – Убиты в бою?
– Нет, повелитель, – ответил один из солдат. – Они остались в деревне.
– Что значит «остались»? – недовольно нахмурил чёрные брови Урфин.
– Ведь ты же говорил, что мы будем жить в тёплых, уютных домах, когда их завоюем, – пояснил солдат. – Они завоевали и станут там жить.
«Вот так штука! – чуть не брякнул вслух Урфин. – Этак вся моя армия расползётся по завоёванным деревушкам, и к Фиолетовому дворцу мы придём вдвоём с Топотуном. Нет, так дело не пойдёт».
Урфину пришлось отправиться в деревню и вытаскивать Бойса и его солдат из захваченных ими домов. Полководец битый час доказывал простакам, что впереди их ждут неисчислимые сокровища, он описывал роскошь Изумрудного города. Но всё это было недоступно для бедных неразвитых умов, а дома Мигунов – вот они стояли перед ними, такие красивые, уютные.
В конце концов Урфину удалось увести солдат, а Мигуны принялись наводить порядок в разорённых жилищах.
А какой вид имела рота Бойса после первой боевой «операции»! Один шёл, надев на голову кастрюлю, у другого были полны руки ножей и вилок, третий прикрутил на спину огромное деревянное корыто. А два дюжих молодца тащили кровать с периной, подушками и одеялом.
Угрюмый Урфин смеялся до слёз при виде этой картины. Впрочем, недолго тешились трофеями их владельцы. Первой была брошена кровать, за ней полетело корыто, а вскоре за этим последовало и всё остальное. Так быстро дети расстаются с надоевшими им игрушками.
Пленение Железного Дровосека
Армия Урфина быстро продвигалась вперёд.
Мирные ремесленники и земледельцы, Мигуны не могли оказать никакого сопротивления орде сильных быстроногих молодцов, налетавших внезапно.
Уроки Джюса пошли впрок. Теперь Марраны не оставались жить в захваченных домах, не трогали посуду и мебель, а забирали только одежду и одеяла. И они выгребали все съестные припасы: молоко, масло, сыр, муку, забирали кур и гусей, резали коров и овец, и после их ухода в посёлках было, что называется, хоть шаром покати.
Никто из Мигунов не мог предупредить Железного Дровосека о приближающейся угрозе. Урфин действовал по всем правилам военного искусства. Впереди его армии шла цепочка дозорных, которые перехватывали всех, кто пробирался к северо-востоку. И потому правитель Фиолетовой страны ничуть не остерегался.
До замка Железного Дровосека оставалось всего несколько миль. Урфин приказал главным силам оставаться на месте, а сам двинулся вперёд с двумя десятками разведчиков. С ним были Топотун и клоун Эот Линг.
Разведчики пробирались осторожно, почти ползком, всё время прислушивались. Скоро они услышали какой-то шум. Урфин лёг на землю, подавая пример солдатам и Топотуну. Вперёд направился Эот Линг, неразличимый на серой земле в одежде из кроличьих шкурок.
Через несколько минут клоун вернулся и потихоньку доложил:
– Там Железный Дровосек. Он корчует пни.
Раскорчёвка пней была любимым занятием Дровосека. Она напоминала ему прошлое, когда он был ещё, как все люди, и работал в лесу, чтобы скопить добро, обзавестись хозяйством и жениться на хорошенькой девушке, которую любил. Но у девушки была злая тётка, она подговорила колдунью Гингему, и та заколдовала топор Дровосека. Топор отрубил ему сначала ноги, потом руки, а под конец и голову. Искусный кузнец отковал ему всё из железа, лишь не сумел сделать сердце. Но сердце Дровосек получил от волшебника Гудвина и был им очень доволен.
Раскорчёвка пней приносила большую пользу: расчищенные поля Дровосек отдавал Мигунам, и те сеяли на них пшеницу. Недаром Мигуны гордились Дровосеком и любили его, как родного отца: ведь это был единственный в мире правитель, работавший на своих подданных!
