– Ну? – спросила Пенелопа, хихикнув. – Не томи нас в
неизвестности. Ты произвела на него впечатление?
Неприятное подозрение, что она стала предметом чьего-то
розыгрыша, немедленно оставило Элизабет, как только она взглянула на их
улыбающиеся лица. Одна только Валери держалась прохладно и отчужденно.
– Впечатление, безусловно, произвела, – ответила Элизабет со
смущенной улыбкой, – но вряд ли оно было особенно благоприятным.
– Он так долго пробыл с тобой, – подтолкнула ее к более
пространному рассказу другая девушка. – Мы наблюдали за вами из дальнего конца
сада. О чем вы говорили?
Элизабет почувствовала, как кровь быстрее потекла у нее по
венам и прилила к щекам, когда она вспомнила красивое загорелое лицо Торнтона и
улыбку, так странно преобразившую и смягчившую его чеканные черты.
– Честно говоря, я не помню, о чем мы говорили.
В большей степени это было правдой. Единственное, что она
могла вспомнить, это то, как дрожали у нее колени и обрывалось сердце при
каждом взгляде на него.
– Ну, и какой он?
– Красивый, – она спохватилась, уловив мечтательные нотки в
своем голосе. – Обаятельный. И у него красивый голос.
– И конечно же, – с сарказмом вставила Валери, – сейчас он
пытается узнать, где можно найти твоего брата, чтобы просить у него твоей руки.
Это замечание было таким нелепым, что Элизабет непременно
рассмеялась бы, не будь она так растеряна и до странности разочарована тем, как
равнодушно расстался он с нею в саду.
– На этот раз никто не помешает моему брату спокойно
провести вечер, это я вам обещаю, – сказала Элизабет и добавила с сожалеющей
улыбкой. – Более того, боюсь, что вы потеряли все свои деньги, потому что нет
ни малейшей надежды на то, что он пригласит меня танцевать.
Извиняясь, она пожала плечами и пошла переодеваться, но как
только вошла к себе в спальню, беззаботная улыбка, которую она демонстрировала
подругам, сошла с ее лица, уступив место глубокой задумчивости. Элизабет села
на кровать и стала бесцельно водить пальцем по золотым нитям розового парчового
покрывала, пытаясь разобраться в чувствах, которые испытывала в присутствии Яна
Торнтона.
Стоя рядом с ним в саду, она чувствовала испуг и
одновременно какую-то веселую бесшабашность. Он излучал странное магнетическое
притяжение, которое привлекало ее к нему независимо от ее воли. Ее вынудили
добиваться его расположения, и она стояла там, попеременно радуясь и тревожась,
в зависимости от впечатления, которое производили на него ее слова. Даже сейчас
воспоминание о том, как он улыбался и смотрел на нее из-под полуопущенных век, вызывало
незнакомое ей ощущение интимности, от которой ее бросало то в жар, то в холод.
Звуки музыки заставили Элизабет очнуться от грез, и она
позвонила в колокольчик, чтобы Берта помогла ей одеться.
– Ну как, что ты скажешь? – спросила она Берту полчаса
спустя, сделав пируэт перед зеркалом. Берта, которая когда-то была ее няней, а
потом стала горничной, скрестила на груди руки и критически осмотрела свою
прекрасную молодую хозяйку. Необычный наряд и прическа Элизабет были встречены
с полным пониманием и одобрением. Волосы Элизабет были подняты кверху и уложены
в виде короны, из-под которой вдоль щек спадали две легкие вьющиеся пряди. В
ушах сверкали серьги с сапфирами и брильянтами, доставшиеся ей от матери.
В отличие от других нарядов Элизабет, преимущественно
пастельных тонов и с завышенной талией, это платье ярко-синего цвета было
гораздо более необычным и выгодно подчеркивало ее фигуру, Складки синего шелка
расходились из-под плоского банта на левом плече и спадали до пола, оставляя
другое плечо открытым. И хотя фасон платья представлял собой всего лишь простую
прямую трубу, он явно льстил ее фигуре, красиво обрисовывая грудь и намекая на
тонкую талию.
– Я скажу, – ответила Берта, – это просто чудо, что миссис
Портер заказала для вас такое платье. Оно ничуть не похоже на все остальные.
Элизабет натянула перчатки, доходившие ей до локтя, и
улыбнулась Берте задорной, заговорщической улыбкой.
– Это единственное платье, которое заказывала не миссис
Портер, – призналась она. – К счастью, Люсинда тоже пока не знает о нем.
– Не сомневаюсь.
Элизабет снова повернулась к зеркалу и, нахмурившись,
всмотрелась в свое отражение.
– Другим девушкам еще нет и семнадцати, а мне через
несколько месяцев будет уже восемнадцать. Я пыталась объяснить миссис Портер, –
продолжила она, доставая из шкатулки браслет, который вместе с серьгами
составлял гарнитур, и застегивая его
Поверх перчатки на левом запястье, – что нельзя тратить так
много денег на платья, которые я не смогу носить в следующем сезоне. А это я
смогу надеть и в двадцать лет.
Берта закатила глаза и покачала головой, поправляя ленты на
чепце. – Что – то я сомневаюсь, что виконт Мондвэйл захочет, чтобы вы
появлялись в одном платье больше двух раз, не говоря уж о том, чтоб заносить
его до дыр, – сказала она, наклонившись, чтобы поправить складки платья
Элизабет.
Глава 5
Напоминание Берты о том, что она уже фактически помолвлена,
произвело на Элизабет отрезвляющее действие, и к тому времени как она вошла в
бальную залу, сердце ее билось совершенно ровно. Мысль о возможной встрече с
мистером Яном Торнтоном больше не убыстряла ее пульс, и она отбросила всякие
сожаления о том, что он отказался пригласить ее на танец. Больше она и думать о
нем не хотела. Со свойственной ей прирожденной грацией Элизабет стала
спускаться по лестнице в залу, где некоторые пары уже танцевали, но большинство
еще стояли группками, смеясь и переговариваясь.
Когда Элизабет осталось пройти всего несколько ступенек,
он" остановилась на секунду, чтобы оглядеть собравшихся и найти подруг.
Они стояли всего в нескольких ярдах от лестницы, Пенелопа подняла руку и
помахала ей, чтобы она присоединялась, Элизабет кивнула и улыбнулась.
Все еще улыбаясь, она отвела взгляд, но улыбка вдруг застыла
на ее губах, когда взгляд ее скрестился с парой удивленно вскинутых янтарных
глаз. В группе мужчин у подножия лестницы стоял и смотрел на нее Ян Торнтон,
бокал в его руке замер на полпути ко рту. Он откровенно разглядывал ее: от
блестящих светлых волос его дерзкий взгляд скользнул к груди и бедрам, затем
опустился до синих атласных туфелек и снова резко поднялся к лицу, выражая
неподдельное восхищение. Отдавая дань ее красоте, он слегка приподнял одну
бровь и, прежде чем выпить вино, сделал едва заметное движение рукой, давая
понять, что пьет за нее.
Каким-то непостижимым образом Элизабет удалось сохранить
бесстрастное выражение лица и продолжить грациозное шествие по лестнице, однако
пульс ее забился с удвоенной частотой, и в душе воцарилось полное смятение.
Если бы подобное поведение позволил себе любой другой мужчина, она была бы
возмущена или по крайней мере неприятно удивлена. Но вместо справедливого
негодования его улыбающиеся глаза и шутливый тост вызвали у нее ощущение
какого-то безмолвного интимного диалога, и, не желая того, она невольно улыбнулась
ему в ответ.
