Книга Малая Глуша, страница 28. Автор книги Мария Галина

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Малая Глуша»

Cтраница 28

– На! – Продавщица в сердцах отхватила от трехкилограммового батона колбасы небольшой кусок, бросила на весы и, накорябав новую цену на бумажке, швырнула ей клочок через стойку. – Подавись.

Петрищенко схватила клочок и стала пробиваться к кассе. Кто-то подставил ей ножку. У кассы творилось уже что-то невообразимое, она еле нашла свою очередь, протиснулась боком, выбила чек, сгребла сдачу и, сжимая мелочь в руке, стала пробиваться обратно. Когда она, мокрая и красная, в выбившемся шарфе, выбралась наружу, судорожно засовывая в сумку измятый батон и мокрую докторскую в промокшей бумаге, в гастрономе уже дрались.

Фима подмигивал ей и кривлялся из-за ствола платана.

Она с удивлением обнаружила, что в руке у нее до сих пор был зажат чек с пометкой.

– Ах ты, забыла деньги за печенье стребовать!

Но возвращаться в магазин она не стала.

* * *

Уже подходя к дому, она задрала голову, выискивая свое окно в ряду таких же окон. Окно светилось.

А если Лялька дома? А она зря подняла панику. Могла же Лялька сидеть в ванне, она залезает туда с книгой и сидит, сидит, пока не размокнут страницы. А она отправила туда Васю с ключами. Вася открывает дверь, выскакивает голая Лялька… Она замотала головой, чтобы развеять какие-то причудливые похабные картинки, сами собой нарисовавшиеся у нее в голове. Вася пользуется успехом у девок. В Пароходстве уже сплетни пошли.

Она поудобней переложила авоську с продуктами и поймала себя на том, что рука сама собой, непроизвольно сжимается и разжимается, словно примеривается к пощечине или удару.

Сама же ему ключи дала, дура!

Она нажимала, нажимала, нажимала на кнопку дверного звонка.

За дверью послышались торопливые шаги, и дверь отворилась. Кажется, она была и не заперта.

Вася стоял на пороге и что-то поспешно дожевывал.

– Вы чего, Лена Сергеевна? – удивился он, принимая у нее авоську.

Она вдруг почувствовала, что у нее подогнулись колени, и прислонилась к стенке. Вася топтался рядом, видимо, намереваясь, как вежливый человек, помочь ей снять пальто.

– Ничего, – она осторожно перевела дух.

– Я вашу маму покормил. Сварил ей кашу. Только она подгорела. Немножко.

– Ничего, – повторила она слабо, – то есть спасибо, Вася. А что подгорела, это ничего.

– Я отчистил, вы не думайте.

– Да-да, – устало сказала она, – это… хорошо. А… где Лялька?

– Не знаю, – честно сказал Вася, – должна была позвонить, да?

– Не то чтобы должна… Я бы на ее месте позвонила… наверное.

Страх уходил, и на его место заступало раздражение.

– Я чай заварил, Лена Сергеевна, – радостно сказал Вася.

– Да? – Она села на галошницу и, цепляя носком за задники, скинула туфли. – Хорошо.

Она не помнила, чтобы кто-то кроме нее заваривал чай. Ляльку не допросишься.

– Из тебя получился бы хороший зять, Вася, – сказала она нелогично.

– Вот уж нет, Лена Сергеевна. – Вася сразу насторожился.

– Есть хочешь? – она кивнула на авоську, в которой расползалась на серой колбасе серая бумага.

– Да я поел. Там сыр был. И хлеб. Чего Лещинский сказал?

– Чтобы мы сами. Чтобы панику не поднимали.

– Вот же гад, Лена Сергеевна, – удивился Вася.

– У него свои проблемы.

– Ладно, Лена Сергеевна, – Вася вздохнул и отставил чашку. – Что мы имеем?

– Личные дела мы имеем.

Она заторопилась в прихожую, где на галошнице стояла, растопырившись, ее сумка.

– Вы их домой взяли? – спросил Вася, исподлобья наблюдая за ней. – Не положено ведь…

– Хватит, Вася…

– Ну хватит так хватит, – сказал Вася, принимая синенькую картонную папку, – значит, что у нас тут? Мунтян П.М., русский, беспартийный. Почему русский, если Мунтян? Ладно. Разведен. Имеет сына. До чего же, Лена Сергеевна, дурацкие, пошлые формулировки, ну что это такое – имеет сына? Как имеет? Выговор с занесением в личное дело. За пьянство и прогул. Выговор снят. Опять выговор. Оскорбил нецензурно члена профкома Передрееву В.А. Ох ты, какой Мунтян! Ну, Передреева, знаете ее? И еще… за кражу двух ящиков консервов. Шпрот балтийских. Объяснительная прилагается. Мотивирует тем, что страдает булимией. Не смог удержаться. Справка тоже прилагается. Вот она. Уголовная ответственность заменена административными мерами. Лишен квартальной премии. Что такое булимия, Лена Сергеевна?

– Невроз, при котором человек постоянно ощущает чувство голода, – рассеянно пояснила Петрищенко. – С Мунтяном все?

– Вроде все. – Вася еще раз просмотрел личное дело и захлопнул папку.

– Ну и что общего?

– Пока не понял. Нету общего. Один интеллигент, гнилой, но с образованием, о себе заботился, второй – грузчик. Матершинник, скандалист и ворюга. Плохо, Лена Сергеевна. Торопиться нам надо. А то еще кого-нибудь привезут с ногами…

– Тьфу на тебя, Вася! – с чувством сказала Петрищенко.

– Он наверняка не ушел, залег неподалеку. Где-то около стадиона. – Вася шумно выхлебал свой чай и с удовольствием потянулся. – Шпроты он, значит, украл…

– Шпроты, – сказала Петрищенко, – ах, да. Погоди, Вася.

Она открыла дверцу кухонного шкафчика и пошарила за пачкой макарон и красными рижскими баночками в горошек.

– Вот… А то что-то есть захотелось.

– Шикарно живете, Лена Сергеевна, – одобрил Вася, ладонью вгоняя консервный нож в высокую баночку с тресковой печенью.

– Я ее на Октябрьские зажала, – почему-то оправдываясь, сказала Петрищенко. – Это из заказа. Прошлого. А то бы Лялька раньше съела. Нашла и съела. Она то худеет, то кидается на все, что в доме есть…

– Это который в августе? – удивился Вася. – А у меня не было. Вот суки, а? Вам, значит, положено, а мне – не положено. Несправедливость. Худеет, говорите? Худеет, худеет… Голодает… Один страдал этой, как вы сказали?

– Булимией.

– Булимией, во-от. То есть жрать хотел все время. А другой все время голодом лечился. Вот вам пожалуйста. Вот что общего. И ноги.

– Ты что, Вася?

– Я, пожалуй, знаю, кто это, Лена Сергеевна, – сказал Вася неохотно. – У нас спецкурс был… по зарубежной этнике.

Он помолчал, потом нацарапал на салфетке горелой спичкой и передвинул через стол к Петрищенко. Та, недоуменно приподнимая выщипанные брови, какое-то время разглядывала салфетку, потом покачала головой.

– Я и не слышала про такого, – сказала она наконец.

– Редкий он. Эндемик. Только это… – Вася протянул руку, смял салфетку и поджег ее в пепельнице. Салфетка вспыхнула быстрым желтым пламенем, свернулась в черную трубочку и рассыпалась. – Я не понимаю, что он здесь делает. Правда не понимаю. Почему зерно? Почему «Мокряк»? Он же лесной дух… вообще из лесу ни ногой… то есть… ну да, ноги…

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация