Книга Красные волки, красные гуси, страница 86. Автор книги Мария Галина

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Красные волки, красные гуси»

Cтраница 86

– Думай, что думаешь. Кто заставляет тебя менять свои убеждения. Если кто-то использовал их во вред, это еще не значит, что сами по себе убеждения неверны.

Боюсь, что убеждения сами по себе вообще ничего не значат, но этого я ему говорить не стал.

Он пытался плакать и не мог. Да, тяжелый день выдался для малого. Любое из пережитых им за сегодня разочарований могло навсегда выбить из колеи самого стойкого борца за права человека…

Я обнял его за плечи, сказал:

– Ну-ну, что ты, как маленький…

Он отчаянно прижался ко мне – рокот толпы вдали и шарканье множества ног слились в грозный гул далекого стихийного бедствия, а вагоны все грохотали, подходя к терминалу…

Прошло какое-то время, прежде чем я сообразил, что он, собственно, делает.

Я отодвинулся и ударил его по лицу тыльной стороной руки. Он вздрогнул и отшатнулся.

Я сказал:

– Ты что, с ума сошел?

Даже сейчас было видно, что он дрожит всем телом. Дождь лил совсем уж отчаянно, под козырек затекала вода.

– Но я подумал…

– Что ты подумал, ублюдок? Да за кого ты меня принимаешь? За извращенца? Да еще любителя малолеток? Да у меня сын немногим младше тебя!

– А в книгах…

Я холодно спросил:

– Что за дерьмо ты читаешь?

Он не ответил, Лишь судорожно вздохнул, точно всхлипнул.

Небось какие-нибудь дешевые приключенческие романы или аналог нашего дамского чтива, который бабы глотают между кухней и спальной… Где люди выступают в роли этаких романтических сексуальных агрессоров… Черт, я же все время забываю, что они же ровно настолько женственны, насколько и мужественны, а этот еще и хомофил… выискался тут на мою голову. А потому я сказал:

– Хорошенького же ты обо мне мнения, Себастиан.

– Прости, Лесь, – отчаянно проговорил он.

– Шел бы ты домой, а? И чего ты тут околачиваешься…

– Да, но…

– Правда, иди. Поиграл в подпольщика – и будет. Мне без тебя спокойнее. Ты ж мне только руки связываешь.

– Но я думал…

– Ну что ты там еще думал?

– Если Аскольд… они не посмеют… ты можешь сказать, что если они к тебе хоть пальцем… ты меня сразу убьешь… А тогда…

Похоже, он добровольно определил себя ко мне в заложники, видите ли.

– Ничего подобного я, разумеется, говорить не буду, Себастиан.

– Почему?

– Стиль не тот. Не мой стиль. Ты бы лучше…

Тут только я соообразил, что мне на самом деле от него надо.

– Себастиан… ты сейчас уходи… я сам разберусь. Но я тебя очень прошу… У меня они в Осокорках сидят… надеюсь… сын… и Валька… вытащи их… как можешь, но вытащи. Отца, ну, родителя своего попроси… пусть ее на кухне пристроит, где хочет, но нельзя, чтобы они в эти вагоны…

Права же была бедная Валька, ох права!

– Я… Лесь, ладно.

Где-то неподалеку с визгом затормозила машина. Я видел, как между слепыми стенами привокзальных складов движутся черные силуэты – мокрая униформа блестела в скудном свете далеких огней.

– Ты обещал, Себастиан.

– Эй, вы там, – раздался чей-то, усиленный мегафоном голос, – выходи!

И я вышел под дождь, заложив руки за голову.

* * *

Я столько раз видел его по телевизору – и все равно не сразу узнал. И только не надо говорить мне, что все мажоры на одно лицо – просто как-то не вязался могущественный Аскольд с заурядной тюремной канцелярией. Тут ему нечего было делать.

– Встань, сука, – сказал за моей спиной конвойный.

Он резко дернул меня вперед и вверх, вывернув локти. Я охнул от боли. Аскольд недовольно сказал:

– Полегче.

Потом конвойному:

– Оставьте его.

– Но… – возразил тот.

– Здесь я распоряжаюсь, – холодно сказал Аскольд. – Да и… он ведь ничего мне не сделает. Вы ведь ничего мне не сделаете, Пьер-Олесь, верно?

Я пошевелил кистями рук, которые уже начали отекать, и устало согласился:

– Ага.

– Вот и славно. – Аскольд придвинул себе табуретку и сел. – Они, возможно, слегка погорячились. У нас очень мало практики обращения с заключенными, знаете ли…

– Ничего, – сказал я сквозь зубы, – нагоните… Наберетесь опыта.

Он вежливо согласился:

– Разумеется.

Спина тоже болела – невыносимо. Должно быть, почки. Выживу, еще долго буду мочиться кровью.

Он сидел, разглядывал меня и молчал. Так долго молчал, что я не выдержал первым.

– Что вам от меня нужно? У меня ничего нет.

Он сказал:

– Да… единственная пленка ушла к американцам.

И продолжал разглядывать меня. Глаза у него были сплошь черные, как у всех у них, чуть подернутые возрастной перламутровой пленкой… я понял, что он уже далеко не молод… Чего он от меня хочет, в самом деле?

– Я довольно много о вас знаю, Пьер-Олесь, – сказал он наконец, – пришлось. Ничем особенным вы не отличились. Ничего не изобрели, ни против кого не восстали. Ну, разве что рискнули на стороне заняться нелицензированными разработками – немножко еретическими, но, в общем, совершенно безопасными. В сущности, вы просто-напросто конформист. Заурядный тип.

Я пожал плечами. Со связанными за спиной руками это было не так-то легко сделать.

– Почему же он пошел за вами? – неожиданно спросил он. – Почему не дождался моих людей? Почему рисковал? Я знаю, он боится высоты. Он же знал, что, если он останется, ему ничего не угрожает.

– Себастиан? – сообразил я.

Он хмуро кивнул.

– Я правда не знаю, Аскольд. Может быть, просто потому, что… ему надо было за кем-то пойти.

– Но почему за вами? – Он подошел почти вплотную, я ощутил странный, почти птичий запах, исходящий от него. – Ведь вы же ничтожество!

Я представления не имел, что он хотел от меня услышать, и потому молчал.

– Это все из-за его дурацких идей, – наконец сказал он, – ничего… вы просто наглядное пособие, Пьер-Олесь. Полагаю, если он посмотрит на вас через некоторое время, его человеколюбие испарится. Вас даже нельзя будет назвать разумным существом, никем назвать нельзя, только – чем… Люди, в сущности, очень легко ломаются. Такова уж ваша природа.

Я сказал:

– У вас свои методы.

– Верно.

Он вновь оглядел меня, потом сказал конвойному:

– Проводите его в камеру.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация