— Ну и пусть! Так тебе и надо! Так и надо! — кричала Джейн. — Сам приставал и испортил мою картинку! Противный, противный, противный!
Дверь распахнулась.
Мэри Поппинс суровым взглядом озирала поле сражения.
— Что я тебе сказала? — спросила она Джейн ужасающе спокойным голосом. — Я сказала: если я услышу Хоть Одно Слово — и вот что я вижу! Ни о каких гостях не может быть и речи! Шагу не ступишь из комнаты — или назови меня китайцем!
— Ну и пожалуйста!
Джейн сложила руки за спиной и отошла с беззаботным видом.
Ей было ни капельки не жалко.
— Очень хорошо.
Мэри Поппинс говорила сладким голоском, но было в нём что-то очень страшное.
Джейн молча наблюдала, как она одевает ребят.
Когда все принарядились, Мэри Поппинс достала из картонки свою лучшую шляпку и надела её чуть-чуть набекрень. На шею она повесила золотую цепочку с медальоном и небрежно повязала шарф в красно-белую клетку, который ей подарила миссис Бэнкс. На одном его конце была, белая метка с большими буквами М. П., и Мэри Поппинс, убирая её под воротник, удовлетворённо улыбнулась своему отражению в зеркале.
Потом она достала из шкафа зонтик с ручкой в виде головы попугая, взяла его под мышку и заторопила ребят.
— Теперь у тебя будет время подумать! — обернулась она на прощание и, громко фыркнув, закрыла за собой дверь.
Джейн долго сидела, глядя в одну точку. Она пыталась думать про свои семь яиц, но, как ни странно, они её почему-то перестали занимать.
Интересно, что они сейчас делают в гостях у мисс Ларк? Наверное, играют с собаками, и мисс Ларк рассказывает им, какая у Эдуарда замечательная родословная, а Варфоломей — наполовину эрдель, наполовину легавая, и обе половины худшие… А потом всем, даже собакам, дадут к чаю Шоколадное Печенье и Ореховый Торт…
— Ой-ой-ой!
Мысль о том, что она лишилась всего этого, да ещё по своей вине, болезненно уколола Джейн, и она разозлилась ещё больше.
Тик-так! Тик-так! — громко сказали Часы.
— Да тише вы! — яростно крикнула Джейн и изо всех сил швырнула в них коробкой с акварелью. Коробка ударилась о стекло и, отскочив, налетела на Королевское Фарфоровое Блюдо.
Дзззиннь! Тррррах! Блюдо перевернулось и упало. Батюшки! Что она натворила! Джейн зажмурилась.
— Послушайте, мне больно! — пожаловался чей-то звонкий голосок.
Она не смела открыть глаза.
— Джейн! — снова прозвучал голос. — Вы мне коленку разбили.
Джейн быстро повернула голову. В комнате никого не было.
Она подбежала к двери и открыла её.
Тоже никого.
Тут кто-то рассмеялся.
— Куда вы смотрите, глупышка! Посмотрите сюда! Выше!
Джейн взглянула на каминную полку.
Возле часов лежало опрокинутое фарфоровое Блюдо. Оно треснуло как раз посредине, и, к своему удивлению, Джейн обнаружила, что один из нарисованных мальчиков бросил вожжи и стоял, согнувшись и держась обеими руками за колено. Остальные двое смотрели на него с состраданием.
— Н-ничего н-н-не понимаю, — сказала Джейн то ли себе самой, то ли неизвестному голосу. — Н-ничего.
Мальчик на Блюде поднял голову и улыбнулся Джейн:
— Не понимаете? Вполне возможно. Я не раз замечал, что вы с Майклом не понимаете самых простых вещей. Правда? — Он, смеясь, обернулся к своим братьям.
— Да, — сказал один из них. — Они даже не умеют успокоить Близнецов.
— Даже не умеют правильно нарисовать птичьи яйца, — сказал второй. — Глядите, они все у неё угловатые!
— А откуда вы знаете про Близнецов и про яйца? — спросила Джейн, покраснев.
— Вот так так! — сказал первый мальчик. — Что ж вы думаете, мы на вас всё время смотрим и ничего не видим? Конечно, в спальню или в ванную мы заглянуть не можем. Кстати, какого цвета там кафель?
— Розовый, — ответила Джейн.
— А в нашей — белый с голубым. Вы хотели бы посмотреть?
Джейн колебалась. Она была так ошарашена, что просто не знала, что сказать.
— Пойдёмте! Вильям и Эверард будут вашими лошадками, если хотите. А я возьму кнутик и побегу сбоку. Меня зовут Валентин, очень рад познакомиться. Мы — Тройняшки. И ещё у нас есть Кристина.
— Где же Кристина? — Джейн внимательно осмотрела Блюдо.
Но там был только зелёный лужок и заросли ольхи. Никого, кроме Валентина, Вильяма и Эверарда, там не было.
— Пойдёмте и увидите! — настойчиво уговаривал Валентин, протягивая ей руку. — Остальные-то ушли в гости. А вы идите в гости к нам!
Это её убедило. Вот она покажет Майклу и Близнецам, что не только они могут ходить в гости! Они ей ещё позавидуют и пожалеют, что так плохо с ней поступили!
— Ладно, — сказала она, протягивая руку. — Я иду!
Валентин крепко схватил её за руку и потащил.
И вдруг она оказалась на широкой солнечной лужайке, и под ногами вместо истрёпанного ковра у неё была упругая мягкая травка, пестревшая маргаритками.
— Ура! — кричали Валентин, Вильям и Эверард, танцуя вокруг неё.
Джейн заметила, что Валентин хромает.
— Ой! — сказала она. — Я забыла! У тебя болит нога!
Он улыбнулся:
— Ничего! Я знаю, вы не нарочно.
Джейн достала носовой платок и завязала ему коленку.
— Сразу стало лучше! — сказал он вежливо и передал ей вожжи с бубенчиками.
Вильям и Эверард, тряхнув головой и зафыркав, как настоящие лошадки, побежали по лугу, и Джейн, позванивая вожжами, помчалась за ними.
Валентин бежал рядом с ней, прихрамывая, и напевал.
Ах, Дженни — радость,
Дженни — свет,
Ах, Дженни — розовый букет!
Тебя на грудь я приколю —
Так крепко я тебя люблю! —
пел он.
— Та-ак крее-е-е-пко я тебя лю-у-у-блю! — подхватили Вильям с Эверардом.
Джейн подумала, что песня эта довольно старомодная. Да и странные костюмы Тройняшек, и их причёски, и вежливость — всё было очень старомодное.
«Очень странно!» — подумала Джейн.
Но тут же она подумала, что здесь гораздо интереснее, чем у мисс Ларк, и что Майкл сильно позавидует ей, когда она ему обо всём расскажет.
А лошадки бежали и бежали, увлекая Джейн за собой, увлекая её всё дальше от детской.
На минуту она придержала вожжи, запыхавшись, и оглянулась. Где-то далеко, за лугом, еле-еле маячил край Блюда.
