— А потом?
— КЦБ отчитывается непосредственно перед конгрессом, потому
обладает почти неограниченной властью. Значит, что бы ни обнаружили
представители биржи, КЦБ имеет право пересмотреть дело и вынести собственное
решение.
Если они сочтут, что незаконность действий можно доказать,
тебе придется выступать ответчиком в административном суде КЦБ. Если судья КЦБ
признает тебя виновным, дело будет передано в Федеральный суд, а может, и в
Верховный. Невозможно предугадать, в чем тебя попытаются обвинить — наверняка в
фондовых махинациях, как и в мошенничестве. Но инкриминировать тебе
распространение ложной информации они не смогут — до тех пор, пока не докажут,
что мы фальсифицировали результаты испытаний.
— Признайся, — гневно произнес Коул, — не кажутся ли тебе
несколько преждевременными последние фразы?
Недерли оглядел свой костюм и стряхнул невидимую пылинку со
штанины.
— Наверное, мне захотелось щегольнуть познаниями. — неловко
пошутил он.
— Или?.. — подсказал Коул. Недерли вздохнул:
— У меня плохое предчувствие, Коул. Расследование биржи
продвигается семимильными шагами. Из более или менее надежного источника мне
уже сообщили, что КЦБ имеет достаточно вескую причину привлечь тебя к суду.
— Что это за «веская причина»? — небрежно поинтересовался
Коул.
— Акции компании Кушманов расходились по двадцать восемь
долларов и росли в цене, потому что компания разрабатывала новый
микропроцессор, но уже спустя несколько дней после испытаний по Уолл-стрит
прошли слухи, что чип оказался ненадежным. Акции упали в цене до четырнадцати
долларов, и тут ты предложил купить компанию. Все это выглядит чертовски
подозрительно!
— Не забывай: я платил по девятнадцать, а не по четырнадцать
долларов за акцию.
— Это было необходимо, чтобы выкупить всю компанию. Не
отрицаю, акционеры Кушманов совершили выгодную сделку, обменяв свои акции на
наши, — к тому же ты устроил безналоговый обмен.
— Тогда какого же черта им еще надо?
— Я же сказал, что внешне все выглядит очень подозрительно.
— Мне наплевать, как выглядит сделка… Джон нахмурился и
покачал головой:
— По-моему, тебе пора принимать меры.
— А совета получше у тебя не найдется?
— Другого выхода у тебя пока нет.
— Как бы не так! — взбешенно выпалил Коул и нажал кнопку
селектора. — Ширли, соедините меня с «Каррозерсом и Файнбергом». Я согласен
поговорить с любым из компаньонов.
Название самой известной и дорогой юридической конторы в
Вашингтоне вызвало у Джона тонкую улыбку.
— Я уже связался с ними и предложил поработать на тебя.
Возможно, они убедят КЦБ, что не стоит трудиться зря Коул отменил распоряжение,
отданное секретарю. Он снова самодовольно откинулся в кресле и задумчиво
уставился на Недерли.
— Ты хочешь обсудить что-нибудь еще? — осведомился юрист.
— Твой галстук, — без обиняков заявил Коул.
Эта фраза встревожила Недерли сильнее, чем опасность
нависшая над Коулом и «Объединенными предприятиями».
— А что с моим галстуком?
— Он слишком темный.
— Ты тоже всегда носишь темные галстуки.
— Теперь уже нет, — возразил Коул, забавляясь открытием, что
его лощеный юрист, по-видимому, подражает своему боссу.
Глава 42
Несмотря на то что время близилось к половине восьмого,
некоторые из руководителей «Объединенных предприятий» трудились допоздна, и
Коул слышал шаги за дверью своего кабинета. Дел у него оставалось еще на час, а
ему хотелось позвонить Диане — но из дома, где можно было поговорить свободно.
Они расстались совсем недавно, но Коул уже не чаял дождаться новой встречи.
Собственное сходство с влюбленным подростком скорее смешило, нежели раздражало
его.
Днем позвонил Кэл, как только услышал сообщение о свадьбе Коула
в программе новостей, и потребовал, чтобы секретарь Коула вызвала его с
совещания для неотложного разговора. Кэл взъярился, считая, что его племянник
«окончательно рехнулся и женился на ком попало», лишь бы добиться от него,
Кэла, передачи пакета акций. К насмешливому удивлению Коула, старик заявил, что
такой поступок — нарушение условий их соглашения, поскольку он, Кэл, надеялся
увидеть племянника остепенившимся, нашедшим себе достойную пару. Понадобилось
несколько минут, чтобы успокоить его и объяснить, кто такая Диана.
В ближайшую среду Кэл должен был встретиться с кардиологом в
Остине — Коул собирался сам отвезти дядю и выслушать мнение врача. Он надеялся
после визита заехать в Хьюстон за Дианой, но среда у нее оказалась настолько
загруженной, что освободиться Диана могла не раньше четверга. Значит, Коулу
придется ждать целый день, еще один день, прежде чем они смогут быть вместе. В
постели. Одной мысли о том, что он окажется в постели с Дианой — трезвой и не
скрывающей желания, — было достаточно, чтобы возбудить его, и Коул с трудом
сосредоточился на контракте, который читал Не успел он поставить подпись под
текстом соглашения, как в кабинет ворвался Тревис, одетый в трикотажную рубашку
и мятые брюки.
— Ты здесь! — выпалил он, захлопнув дверь. — Слава Богу! В
свои сорок с небольшим Тревис оставался довольно симпатичным, подтянутым
мужчиной. Избавиться от лишнего веса ему помогали утренние шестимильные
пробежки. Тревис был упорным тружеником и вполне годился на должность главы
отдела исследований. В соответствующие минуты у него находился и здравый смысл,
и деловая хватка, а преданности ему было не занимать. По этой причине Коул
доверял ему больше, чем кому-либо из служащих «Объединенных предприятий».
— Я здесь, — подтвердил Коул с кривой улыбкой и проследил,
как Тревис нетвердыми шагами приблизился к бару. — Но если тебе так необходимо
кого-нибудь поблагодарить за мое присутствие, скажи спасибо составителю вот
этого контракта — мне понадобился почти час, чтобы разобраться в нем.
Тревис тупо уставился на брата, расплескав бурбон:
— Это шутка?
— И не самая удачная, — сдержанно отозвался Коул, откладывая
ручку. — Ну, что стряслось?
— Не знаю. Именно поэтому я здесь и хочу выпить. Даже для
Тревиса такая степень тревоги считалась предельной.
— А я думал, что ты празднуешь мою свадьбу. Тревис обернулся
и шагнул к столу Коула с таким видом, словно его огрели обухом по голове:
— Ты женился? И даже не известил нас с Илейн? И не
пригласил?
