— Хорошо, — согласился он, — осталось обговорить только
несколько условий. Прежде всего по прошествии года, когда мы быстро и без
лишнего шума разведемся, никто из нас не должен предъявлять никаких финансовых
претензий. Вы согласны?
Диана поморщилась при упоминании о разводе, и Коул испытал
укол совести, превращая ее первый брак в обман. С другой стороны, Диане
предстояло выиграть в этом браке столько же, сколько и ему, а потерять гораздо
меньше. Поскольку в Техасе действует закон о совместной собственности и поскольку
Коул гораздо богаче ее, он потеряет слишком многое, если Диана попытается
опротестовать соглашение, которое предстоит составить сразу же после заключения
брака.
— Согласна, — прошептала она.
— Кроме того, я попрошу вас еще о двух уступках. Во-первых,
никто, кроме нас двоих, не должен знать, что наш брак — попросту выгодная
сделка. Во-вторых…
— Нет.
— Что? — Он недоверчиво уставился на нее. — Почему нет?
— Потому, что мне придется объяснить все родным. Я должна
поговорить с сестрой — вы ведь знакомы с Кори? — добавила она, и Коул вдруг
заподозрил, что либо она выпила слишком много, либо нервничает сильнее, чем
несколько минут назад.
— Да, я знаю Кори, — мрачно заверил он. У нее за спиной он
поднял руку и взглянул на циферблат часов в свете, падающем из двери. Десять
минут двенадцатого. Пилоты его «Гольфстрима» отдыхают в мотеле возле аэропорта,
оба они не расстаются с пейджерами. Шофер лимузина ждет вызова круглосуточно.
Если церкви на озере Тахо закрыты, то в Лас-Вегасе они работают всю ночь. Проблему
представляет лишь Диана.
— Я должна рассказать об этом родственникам. И Спенсу тоже,
он — член нашей семьи.
— А если я откажусь от сделки? Она вздохнула.
— Вряд ли они поверят, будто мы встретились сегодня вечером,
полюбили друг друга с первого взгляда и сразу решили пожениться.
— Они не докажут, что это не правда. Пусть удовлетворятся
выдуманным объяснением.
Диана шагнула в сторону и гордо вскинула голову.
— Я не стану лгать своим родным и не буду давать пустые
обещания.
Коул понял, что это не просто слова. Очевидно, шествуя по
лестнице успеха к титулу «Деловая женщина года штата Техас», она отнюдь не
пожертвовала щепетильностью или юношеским идеализмом, и голос Коула дрогнул от
удовольствия, когда он произнес:
— В таком случае я уступаю.
— В самом деле? — Диану с каждой минутой все сильнее
ошеломляли его слова и поступки. Совсем недавно он предлагал ей брак так
холодно, как мог бы предложить придержать дверь для незнакомки, а теперь
соглашался на ее условие с дружеским блеском в глазах. Пытаясь избавиться от
воздействия алкоголя и его серебристых глаз, она произнесла. — Но вы сказали,
что у вас два условия…
— Второе условие заключается в том, что вам придется
сопровождать меня на ранчо дяди на следующей неделе и провести там несколько
дней — чтобы развеять все опасения и подозрения, которые могут возникнуть у
него по поводу нашего внезапного брака.
— Вероятно, у меня будет назначено несколько встреч. — Она
нахмурилась — встревоженная богиня с пышными волосами, развевающимися по ветру,
и трепещущими складками платья. — У меня всегда много встреч. Полагаю, я сумею
перенести их и навестить вашего дядю либо на следующей неделе, либо немного
позднее.
— Договорились! — подхватил Коул. Она так нервничала, что у
нее зазвенел голос:
— А я? Я могу назвать свои условия?
— Вы можете называть их сразу же, как только придумаете. Я
уже пообещал сделать все возможное, чтобы обеспечить наше сотрудничество. — Не
сомневаясь, что наступил подходящий момент для приведения плана в исполнение,
Коул вошел в номер, позвонил пилотам, а затем приказал доставить к отелю
лимузин. После этого он набрал номер своей секретарши в Далласе и отдал
заспанной, но расторопной женщине несколько распоряжений, которые мгновенно
лишили ее остатков сонливости.
— Все устроено, — объявил он, выходя на балкон. Взяв бутылку
из ледяного гнезда, он снова наполнил бокалы. — Лимузин ждет внизу, самолет уже
заправляют. Пришло время для тоста, — добавил он, протягивая Диане бокал Диана
уставилась на бокал у него в руке, и ее притворная смелость улетучилась.
— Я не могу! — воскликнула она, оборонительным жестом
скрестив руки на груди. Пока он звонил, она отчаянно пыталась решить,
оправданны ли ее опасения или ее паника всего лишь результат трусости и некой
консервативной черты характера, которую Диана ненавидела и которая часто
парализовала ее, заставляя упускать уникальные возможности.
Коул со зловещим стуком поставил бокалы на стол и шагнул к
ней.
— Что значит «не могу»? — осведомился он. Диана отступила,
не давая ему приблизиться.
— Не могу, и все! Только не сегодня! — Ее голос так дрожал,
что Диана сама не верила своим ушам. Отступая назад, она врезалась в перила в
отчаянной попытке избежать того, что считала угрозой. — Мне нужно время!
Коул преграждал путь в комнату, и Диана попробовала укрыться
за одним из кресел, стоящих на балконе, но тревога и сожаление в его глубоком
голосе заставили ее насторожиться. Все опасения тут же показались Диане
нелепыми.
— Время — единственное, что я бессилен вам дать, Диана.
Женщина услышала в этой фразе все признаки смущения — от отчаянной попытки
подкупа до стремления уберечь свою гордость благодаря намеку на богатство.
— Есть множество женщин, — заверила она, заведя руки за шею
и расстегивая тяжелое ожерелье, — которые согласятся на ваше предложение в
надежде, что обман станет реальностью. Внизу, в бальном зале, вы найдете немало
таких союзниц.
— Вы правы, — неожиданно бесстрастным голосом произнес он. —
Возможно, мои запросы слишком велики, но я хочу, чтобы в этом плане участвовала
женщина, которой я бы с гордостью дал свое имя, и это ограничило выбор всего
одной из них — вами.
Он произнес эти слова так холодно, что на мгновение Диана
решила, что ослышалась.
— Но почему именно мной?
— Причин много. — Он пожал плечами. — Не последнее место
среди них занимает то, что, несмотря на свое социальное положение, вы были
знакомы со мной еще в то время, когда мне платили за чистку конюшен, а вы не
находили это занятие отталкивающим.
Прямой намек на его низкое происхождение вызвал у Дианы
щемящую боль в сердце. Слезы навернулись у нее на глаза, пока она смотрела на
властного, энергичного мужчину, стоящего перед ней, который по каким-то
причинам не знал себе цену. Его лицо было слишком суровым, чтобы считаться
привлекательным, однако Диана никогда не видела более выразительного лица, чем
это, гордое и волевое. Циничные морщины пролегли в уголках его глаз и губ, и
Диана разглядела за ними многочисленные битвы, закончившиеся победой, жестокие,
но крепко усвоенные уроки. Но вместе с тем изгиб его губ был чувственным — даже
когда он выражал иронию, как в эту минуту. Даже если бы Коул был нищим, женщины
сами бросались бы ему на шею — однако по какой-то невообразимой причине он
соглашался на фиктивный и бездетный брак.
