Она вдруг спохватилась, что ожерелье до сих пор на ней.
— Будет лучше, если я сниму его сейчас — чтобы не забыть и
не унести с собой, — решила она, нащупывая замок.
— Оставьте ожерелье в покое, — заявил Коул. — Я купил его
вам.
Это было сказано таким тоном, что Диана замерла.
— Нет, вы купили его для женщины, на которой собираетесь
жениться…
— Именно так я и сказал.
Диана потрясла головой, словно желая привести мысли в
порядок. Повернувшись так, чтобы видеть лицо Коула, она откинула волосы со лба
и грустно призналась:
— Сегодня я выпила больше, чем обычно, и теперь мне трудно
уследить за нитью разговора. Мне кажется, вы говорите загадками.
— В таком случае поясню: я хочу, чтобы вы вышли за меня
замуж, Диана. Сегодня же.
Она схватилась за перила и издала короткий смешок:
— Коул Гаррисон, вы пьяны?
— Нисколько.
Диана в восхитительном смущении отвела глаза:
— Значит… это я пьяна?
— Нет, а жаль.
Наконец она разжала пальцы и обернулась к нему с дрожащей
улыбкой:
— Должно быть, вы шутите.
— Нет, я совершенно серьезен.
— Не хочу показаться неблагодарной или вызвать ваше
недовольство своей критикой, — насмешливо произнесла она, — но, пожалуй,
следует предупредить вас: в своей галантности вы зашли слишком далеко.
— Галантность здесь ни при чем. Бесстрастным, объективным взглядом
Коул следил за попытками Дианы обуздать веселье. «Она чертовски прелестна», —
думал он. Фотография в газете, вероятно, появилась из какого-нибудь журнала и
не давала полного представления о внешности Дианы, ничем не намекала на
чарующую теплоту ее внезапной улыбки, красные искры в блестящих волосах,
мерцание зеленых глаз, прикрытых густыми ресницами.
С трудом сохраняя серьезное выражение лица, Диана
предположила:
— Либо жалость ко мне подтолкнула вас к невероятной
крайности, мистер Гаррисон, либо вы что-то скрываете.
— Я еще не сошел с ума, — возразил Коул, — и жалость не
имеет никакого отношения к моему намерению жениться.
Диана вгляделась ему в лицо, на которое падала тень, желая
убедиться, что Коул шутит, но он оставался невозмутимым.
— И я должна принять ваше… предложение всерьез?
— Уверяю вас, я не шучу.
— Тогда вы не будете возражать, если я задам вам несколько
вопросов? Он развел руками:
— Спрашивайте, о чем пожелаете. Диана склонила голову набок.
Смущение и недоверие боролись в ней с весельем.
— Вы, случайно, не употребляете какие-нибудь наркотики?
— Нет.
— Может, вы… питали ко мне чувства, когда я была еще
подростком, и… свято хранили их все это время — потому и хотите сейчас жениться
на мне?
— Это предположение столь же нелепо, как и предыдущее.
— Понятно. — Диана испытала легкое разочарование, узнав, что
Коул не был даже увлечен ею в то время, когда она теряла из-за него голову.
— Вы хотели бы, чтобы я солгал насчет влюбленности в вас?
— Нет. Лучше бы вы объяснили, почему хотите жениться на мне,
— предложила Диана.
— Тому есть две причины: мне нужна жена, а вам — муж.
— И потому вы считаете, — сухо подытожила Диана, — что мы
идеально подходим друг другу?
Коул заглянул в глубины ее блестящих глаз и вдруг захотел
наклониться и поцеловать женщину.
— В общем, да.
— Не знаю, зачем вам понадобилось жениться, — сдержанно
заметила Диана, — но поверьте: меньше всего мне сейчас нужен брак.
— Вы ошибаетесь: брак — именно то, что вам необходимо.
Пресса всего мира раструбила о том, что вас бросил негодяй, а судя по тому, что
я прочел в «Инкуайрере», подстрекаемые конкурентами масс-медиа уже почти год
нападают на вас за пребывание в «греховном блаженстве». Теперь эти атаки
участятся. Как там говорилось в заголовке «Инкуайрера»? — Помедлив, он
процитировал:
— «Гром в раю! Диану Фостер бросил ее жених». — Покачав
головой, Коул заявил без обиняков:
— Это плохая реклама, Диана. Хуже не придумаешь. Она
способна нанести непоправимый вред бизнесу. Выйдя за меня замуж, вы сохраните
достоинство и убережете свою компанию от негативных последствий подобных
заголовков.
Диана воззрилась на него так, словно только что получила
смертельный удар от человека, от которого меньше всего его ожидала.
— Какой жалкой и отчаявшейся я, должно быть, кажусь вам,
если вы предлагаете мне такое и уверены, что я соглашусь!
Она оттолкнулась от перил и повернулась к дверям в номер.
Коул схватил ее за руку.
— Это я в отчаянии, Диана, — признался он. Диана с сомнением
покачала головой:
— Чем же вызвано это «отчаяние», если оно заставляет вас
брать в жены первую попавшуюся женщину?
Интуиция и опыт подсказывали Коулу, что ненавязчивое
убеждение поможет ему добиться значительного прогресса, и он решил прибегнуть к
этому средству, но только если логики и полной откровенности окажется
недостаточно. Прежде всего сейчас Диана была уязвлена, и ему не хотелось
высказать или сделать то, что заставило бы ее относиться к нему только как к
возможной замене потерянных любви и возлюбленного. Во-вторых, он не имел ни
малейшего намерения осложнять их брак эмоциональной или физической близостью.
И потому Коул пренебрег интуитивным желанием протянуть руку
и отвести блестящий темный локон от ее нежной щеки и поборол искушение
возразить ей, что она для него — далеко не первая попавшаяся женщина, что она
больше всего соответствует идеалу женственности, чем кто-либо другой.
Вместе с тем он был не прочь сломить ее сопротивление таким
количеством спиртного, какое только удастся в нее влить.
— Допивайте шампанское, и я все объясню.
Диана решила пойти на компромисс и сделала глоток.
— Моя проблема, — спокойно заговорил он, — старик по имени
Кэлвин Даунинг, который приходится мне дядей со стороны матери. Когда я задумал
бросить ранчо и поступить в колледж, именно Кэлвин попытался убедить моего
отца, что это вовсе не блажь. Отец так и не изменил свое мнение, и потому Кэл
одолжил мне денег на обучение. Незадолго до того, как я перешел на последний
курс, изыскательская компания пробурила пробную скважину на ранчо Кэла и
обнаружила там нефть. Нет, фонтана там не оказалось, но скважина приносила
около двадцати шести тысяч долларов в месяц. Окончив учебу, я обратился к Кэлу
с безумным планом, который не согласился бы финансировать ни один банкир, и Кэл
потратил все свои сбережения, чтобы помочь мне начать дело. С самого моего
детства Кэл верил в меня. Когда я мечтал о том, как стану богатым, Кэл
выслушивал мои фантазии и поощрял их.
