— Сорок тысяч долларов! — воскликнул аукционист. — Мистер
Гаррисон предложил сорок тысяч долларов — все они пойдут на благотворительные
цели! Мистер Митчелл, — осведомился он, — вы готовы дать сорок пять?
Хейли Митчелл энергично закивала мужу, но Питер искоса
взглянул на Коула и смутился. В ответ Коул устроился на стуле поудобнее и с
вызовом приподнял бровь.
— Нет, — отказался продолжать торг Митчелл.
— Последнее предупреждение! — объявил аукционист. — Продано!
— выкрикнул он. — Продано за сорок тысяч долларов мистеру Коулу Гаррисону! —
Повернувшись к Коулу, он добавил:
— От имени всех покровителей бала Белой Орхидеи я хочу
выразить вам, мистер Гаррисон, глубокую благодарность за ваше невероятное
великодушие, проявленное сегодня вечером. Позвольте также надеяться, — шутливо
добавил он, — что та счастливая леди, которая получит это ожерелье, будет
признательна вам не только за щедрость, но и за безупречный вкус!
— Я тоже надеюсь на это, — отозвался Коул, вызвав взрыв
смеха и усмехаясь с любезностью, которая резко контрастировала с его холодным
равнодушием в начале вечера. И он добавил:
— Сейчас посмотрим, что она скажет.
Зрители мгновенно прониклись симпатией, увидев загадочного
магната, у которого, по мнению одного из журналистов, сердце и мозг заменяли
мощные компьютеры, в новом свете. Словно зачарованные, сливки местного общества
наблюдали, как он отодвигает свой стул.
Диана попыталась уйти сразу же, как только Коул взялся за
ожерелье, свисающее с ее протянутой ладони. Но Коул воспрепятствовал ее
бегству, шагнул вперед, надел ожерелье ей на шею и потянулся, чтобы застегнуть
тугой замок.
Диана уставилась на него широко распахнутыми глазами. Коул
ответил ей молчаливым выжидательным взглядом. Зрители взорвались смехом и
аплодисментами, в глубине зала вспышки камер принялись перемигиваться, точно
потревоженные светлячки.
— Ну, так что же? — нетерпеливо произнес Коул, таким образом
подтверждая для всех, кто слышал его, что именно Диана и есть его «счастливая
леди». — Какого вы мнения о моем вкусе?
Диана пришла к неожиданному заключению, что Коул сделал вид,
будто подарил ей ожерелье, — точно так же, как притворялся, целуя ее прежде на
балконе и дурача фотографа. Покупка ожерелья была попросту очень умным и
великодушным жестом, чтобы помочь ей, Диане, «сохранить лицо».
— По-моему, у вас безупречный вкус, — с запоздалым
энтузиазмом заверила она Коула. «А кроме того, вы искусный комедиант!»— с
восхищением добавила она про себя.
— Вы потрясены достаточно, чтобы потанцевать со мной? — с
вызовом и неким шармом спросил Коул. — Я слышу, в соседнем зале уже играет
музыка. — Не дожидаясь ответа, он взял Диану под руку и повел ее мимо лабиринта
столов и восторженных гостей. Стало ясно, что представление закончено, и вскоре
публика медленно потянулась в бальный зал.
Пара была уже на полпути к залу, когда Диана остановилась.
— Подождите, — попросила она с робкой улыбкой, — я хочу
представить вас своим родным! После всего случившегося они умирают от желания
познакомиться с вами. — Повернувшись, она принялась осторожно лавировать в
толпе.
Глава 24
Когда Диана добралась до столика своей семьи, у нее слегка
путались мысли и кружилась голова. Несколько дней подряд она вела безмолвную
борьбу с миром, пряча боль, вызванную предательством Дэна. В довершение всего
этого ей пришлось взять себя в руки, чтобы вынести кошмарное появление на
аукционе… но аукцион вдруг благодаря Коулу превратился в голливудскую сказку со
счастливым концом.
Резкое, неожиданное облегчение после такого напряжения и
стресса нанесло заключительный удар по ее измученным нервам. Диана казалась
себе невесомой без тяжелых эмоциональных доспехов, которые ей пришлось носить
целую неделю, — ее словно вмиг подхватило и закружило течение.
Еще несколько часов назад она была отвергнутой невестой Дэна
Пенворта, объектом жалости и насмешек. Теперь же газеты представят ее в новой
роли, на фотографиях она появится рядом с Коулом Гаррисоном — вероятно, его
назовут ее любовником. Все это казалось столь невероятным, что ей неудержимо
захотелось расхохотаться.
Каким-то образом она умудрилась сохранить невозмутимое
выражение лица и представить Коула своим бабушке, дедушке и матери, но
безудержное веселье нарастало в ней, пока она наблюдала, как родственники
реагируют на поступок Коула.
Кори приветствовала Коула со смешливым одобрением и даже
обняла его. Миссис Фостер проявила меньше непосредственности, но держалась
дружелюбно. Спенс и дедушка учтиво улыбнулись и обменялись с Коулом
рукопожатием. Бабушка уставилась ему в глаза так, словно хотела докопаться до
самой сути. Эми Лиленд густо покраснела.
Дуг Хэйуорд был настроен не просто враждебно — он повел себя
оскорбительно. Поднявшись, он демонстративно сунул руки в карманы, чтобы
избежать рукопожатия с Коулом. Не сводя с него презрительного взгляда, он
объяснил Эми:
— Гаррисон работал у нас на конюшне, убирал навоз. А теперь
он жертвует скульптуры для благотворительных аукционов. — Повернувшись к Коулу,
он добавил:
— Поразительно, как высоко может взлететь человек в Америке
— верно, Гаррисон?
У Коула заиграли желваки и налились кровью глаза.
Необъяснимая вражда между двумя мужчинами была почти
осязаемой, и родственники по привычке ждали вмешательства Дианы. Каким бы
неловким или безнадежным ни казалось положение, Диана всегда ухитрялась
разрядить обстановку — благодаря своему редкостному сочетанию тактичности,
чуткости и чувства юмора.
Однако на сей раз Диана, по-видимому, не желала или не могла
вмешаться. Она одарила широкой улыбкой двоих мужчин, которые мрачно взирали
друг на друга, как дуэлянты, ждущие сигнала к поединку, и весело защебетала:
— Вижу, вам обоим не терпится вспомнить прошлое, но с этим
придется подождать — потому, что мы с Коулом уходим. — С этими словами она
схватила со стола черную сумочку, взяла Коула под руку и поспешила прочь,
буквально волоча его за собой.
Считая, что правила вежливости требуют от него хоть
какой-нибудь прощальной реплики, Коул оглянулся через плечо и увидел, что
Хэйуорд направился в другую сторону.
— Диана согласилась немного развеяться и потанцевать со
мной, — объяснил он ее родным.
Сидящие за столом проводили удаляющуюся парочку взглядами.
За исключением бабушки Дианы все, похоже, считали вечер триумфальным поворотным
моментом в несложившейся личной жизни Дианы.
