— Похоже на хитроумное вымогательство. — с легкой усмешкой
заметил Коул.
— Вот именно! — без малейшего стеснения подтвердила его
собеседница. — Благодаря этому цены повышались, что и требовалось для
благотворительного аукциона. Когда мы с отцом Делберта только что поженились, я
выбрала для показа на аукционе огромную рубиновую брошь. Естественно, я
предполагала, что Харольду известна традиция, но увы — я ошиблась. Я была так
разочарована и смущена!
— Сожалею, — произнес Коул, не сумев придумать ничего
другого.
— Гораздо сильнее об этом сожалел Харольд на следующий день,
— заметила миссис Кэнфилд с коварной улыбкой. — А мне целую неделю было стыдно
появляться в кругу подруг.
— Так долго? — пошутил Коул. Она кивнула:
— Именно столько времени понадобилось Харольду, чтобы найти
точно такую же рубиновую брошь в Нью-Йорке и выписать ее сюда.
— Понятно…
С этими словами Коул прекратил бессмысленный разговор. Он
вновь открыл каталог и принялся рассматривать еще не распроданные предметы,
пытаясь вычислить, сколько пройдет времени, прежде чем он сможет покинуть
бальный зал и вернуться к кипе корреспонденции, ждущей его в номере. Под
заголовком «Для дам» он насчитал двенадцать лотов — сплошь драгоценности и
меха. Рядом с наименованием каждого из них стояла пометка: «Демонстрирует
такая-то».
Последний предмет в этом списке привлек его внимание — он
был пожертвован местным ювелиром, а «демонстрировать» его предстояло мисс Диане
Фостер. В каталоге говорилось, что этот лот — «великолепное ожерелье и серьги
из идеально подобранных темно-лиловых аметистов, окруженных белыми бриллиантами
чистой воды в пятнадцать каратов, оправленных в золото. Из коллекции покойной
графини Вандермил, около 1910 г.».
Коул поднял глаза от каталога и взглянул на Диану. Она
беседовала с Кори и выглядела совершенно спокойной, но была заметно бледнее,
чем прежде. Он знал, с каким трудом далось ей появление в зале, а теперь понял,
сколь ужасна для нее перспектива демонстрации ожерелья.
Мисси Десмонд, разглядывая собственный каталог, очевидно,
пришла к тому же выводу.
— Бедная Диана Фостер! — воскликнула она. — Странно, почему
она не попросила показать это ожерелье кого-нибудь другого?
Сидящая напротив Хейли Митчелл, которая, по-видимому,
испытывала легкое раздражение оттого, что Коул Гаррисон вспомнил прежнюю дружбу
с Дианой Фостер, но не подал и виду, что помнит ее саму, проследила за его
взглядом. Ее примеру последовал муж, который пил не переставая с тех пор, как
начался ужин.
Склонившись к жене, Питер прошептал:
— Похоже, Диана одержала новую победу. Гаррисон с нее глаз
не сводит.
— Как и ты, — огрызнулась Хейли, разъяренная тем, что ее
супруг посмел упомянуть при ней имя Дианы, но еще больше — тем, что
предположение насчет Коула оказалось верным. Повернувшись к Мисси Десмонд, она
произнесла:
— Диана Фостер не позволила сегодня никому другому
представлять это ожерелье по той причине, что она вечно старается быть в центре
внимания — пусть даже на пять минут. — Обернувшись к своей подруге Мэрили
Дженкинс, она попыталась вовлечь в разговор и ее:
— Ты заметила, как умело она разыгрывает мученицу? Только
взгляни на эту страдальческую и такую мужественную улыбку!
— А мне жаль ее, — призналась миссис Кэнфилд. — То, как
обошелся с ней Дэн Пенворт, непростительно.
— Нет, неизбежно, — поправила Хейли. — Диана камнем висела у
него на шее. Он не любил ее, пытался расстаться по-хорошему, но она не
соглашалась. Люди считают ее милой и доброй, но на самом деле она занята лишь
собой и этим нелепым журналом рукоделия, который она издает.
Мэрили Дженкинс поддержала подругу:
— Дэн ни в чем не виноват!
Коул ждал, что кто-нибудь за столом выскажется в защиту мисс
Фостер. Миссис Кэнфилд выглядела встревоженной, Мисси Десмонд — ошеломленной,
но никто из них не вступился за Диану. Аукционист представил первый лот из
раздела «Для дам», и Коул намеренно отвернулся от своих соседей.
Из-за столика неподалеку под несмолкающие аплодисменты
поднялась стройная рыжеволосая женщина с великолепным бриллиантовым ожерельем
на груди. Она держалась свободно, с апломбом красавицы, твердо знавшей — она
рождена для поклонения. Пробираясь сквозь толпу, женщина ослепительно
улыбалась, и ее муж открыл торг. Но едва он назвал цену, его сосед предложил
больше, усмехаясь и явно заставляя мужа рыжеволосой красавицы раскошелиться.
Затем последовал быстрый торг, сопровождаемый взрывами смеха в зале, из чего
Коул сделал вывод, что друзья мужа добродушно подшучивают над ним, набавляя
цену.
Коул наслаждался, наблюдая за игрой, в которой с
удовольствием участвовали все жены и дочери, показывающие вожделенные украшения
и меха, а также мужчины, вынужденные поднимать цену благодаря вмешательству
друзей. Коул то и дело поглядывал на Диану, гадая, как она относится к
происходящему, но по мере того, как все больше лотов оставалось у дам,
демонстрировавших их, Диана мрачнела и напрягалась.
Приближалась ее очередь показывать ожерелье, и она нервно
теребила его длинными пальцами, медленно поглаживала, словно желая спрятать или
сорвать. На миг она словно застыла, когда аукционист провозгласил:
— Леди и джентльмены, следующий лот — шедевр ювелирного
искусства минувшей эпохи, изумительное ожерелье из аметистов и бриллиантов,
которое продемонстрирует мисс Диана Фостер!
Коул с запозданием понял, что смущение Дианы будет усилено в
сотни раз многозначительным отсутствием Дэна Пенворта, которому предстояло
выкупить это ожерелье. Он заметил, как женщина овладела собой и с улыбкой
поднялась под возбужденные шепотки присутствующих.
Неподалеку от Коула какой-то мужчина сострил, что Дэн,
вероятно, женился на итальянке, лишь бы не платить за ожерелье Дианы Фостер, и
все, кто слышал его, рассмеялись.
Коул ощутил, как в нем закипает гнев и желание защитить
Диану — чувства, которые разгорелись еще сильнее, когда безмозглый аукционист с
сияющей улыбкой перевел взгляд с Дианы на зрителей, ожидая, что ее спутник
откроет торг.
— Стартовая цена — пятнадцать тысяч долларов. Кто готов
заплатить пятнадцать тысяч долларов? — Он помедлил, ошеломленный неловким
молчанием. — Это ожерелье стоит вдвое дороже. Может, кто-нибудь согласен на
десять тысяч? — Его лицо тут же просветлело, и он кивнул:
— Благодарю вас, мистер Диксон…
Торг приостановился на тринадцати тысячах — предполагаемый
покупатель пожелал осмотреть ожерелье.
