Закончив чистить кобылу, Коул потрепал ее по гладкому боку и
вышел из денника, прикрыв за собой тяжелую дубовую дверь. Вернувшись к полкам,
чтобы положить на место скребницу и щетку, он с удивлением увидел, что Диана
по-прежнему стоит в дверях, крепко стиснув руки за спиной, и с беспокойством
наблюдает за суетой на манеже.
Коул поспешно передвинулся левее, откуда было удобнее
осматривать манеж. Первым делом он заметил лишь два десятка девочек, которые
смеялись и кричали, гарцуя или перепрыгивая через невысокие барьеры. А затем он
обратил внимание, что Кори, сводная сестра Дианы, оказалась в полном
одиночестве в дальнем углу манежа. Кори громко похвалила Хейли Винсенс, которая
только что обскакала других девочек, но Хейли посмотрела мимо нее, а затем
сказала что-то подругам, и те покатились со смеху, бросая на Кори красноречивые
взгляды. У девушки поникли плечи; повернув лошадь, она выехала с манежа, словно
ее прогнали бранью.
Диана судорожно сжала кулаки и закусила нижнюю губу,
напомнив Коулу в эту минуту встревоженную наседку. Коул был тронут явным
беспокойством Дианы. Впрочем, он понимал: Кори не примут здесь как равную.
На прошлой неделе Диана впервые придела Кори в конюшню и
представила ее Барбаре и еще нескольким девочкам, приехавшим посмотреть недавно
родившегося жеребенка. Коул стал свидетелем ошеломленного молчания,
последовавшего за словами Дианы, заметил выражение враждебного превосходства, с
которым юные дебютантки узнавали прошлое Кори и проникались мыслью, что они
неизмеримо выше ее.
В тот день Диана нисколько не сомневалась, что ее богатые
подруги примут Кори с распростертыми объятиями — это подтверждали их учтивые
улыбки. По мнению Коула, Кори вызвала острое недовольство подруг Дианы, и, судя
по тому, как обеспокоенно хмурилась сейчас Диана, она пришла к тому же выводу.
Тронутый силой чувств девушки, Коул попытался отвлечь ее.
— Кори вполне прилично ездит верхом. Вам не стоит так
пристально следить за ней или волноваться.
Полуобернувщись в его сторону, Диана одарила Коула
успокаивающей улыбкой.
— Я просто задумалась.
— Понятно, — отозвался Коул, делая вид, что поверил
объяснению. — Так бывает со многими людьми. — Он замялся, не зная, что сказать
дальше. — А вы любите лошадей?
— Очень, — ответила Диана в своей непривычно взрослой и
подкупающей манере. По-прежнему не разжимая кулаков, она обернулась к Коулу,
очевидно желая продолжить разговор. — Я привезла им яблоки, — добавила она,
показав на большой бурый мешок, лежащий у двери.
Поскольку она, по-видимому, предпочитала кормить лошадей, а
не ездить верхом, Коул поинтересовался.
— А вы умеете ездить верхом? Диана удивила его, снова
кивнув:
— Конечно.
— Тогда давайте разберемся, правильно ли я вас понял, —
шутливо продолжал он. — Бывая здесь, вы не ездите верхом даже в компании своих
подруг — верно?
— Верно.
— И при этом вы учились верховой езде и очень любите
лошадей. Так?
— Да.
— Вы так любите лошадей, что привозите им яблоки. Я не
ошибся?
— Нет.
Сунув большие пальцы обеих рук за пояс, Коул с любопытством
взглянул на девушку.
— Тогда я ничего не понимаю, — признался он.
— Я люблю лошадей гораздо больше, когда стою на земле. В ее
голосе послышался такой заразительный смех, что Коул усмехнулся:
— Нет-нет, не продолжайте — я догадаюсь сам. Вы упали и
ушиблись, да?
— Правильно, — призналась Диана. — Я упала, пытаясь взять
барьер, и вывихнула руку.
— Единственный способ победить страх — попробовать еще раз,
— наставительно заметил Коул.
— Так я и сделала, — серьезно заверила его Диана, но ее
глаза блеснули.
— И что же?
— И заработала сотрясение мозга.
У Коула заурчало в животе, и юноша подумал о яблоках. Он был
стеснен в средствах и при этом обладал неутолимым аппетитом.
— Пожалуй, лучше будет отнести этот мешок подальше — пока о
него кто-нибудь не споткнулся, — предложил Гаррисон, поднял мешок и направился
в глубину конюшни, намереваясь разделить подарок, предназначенный лошадям.
Когда он проходил мимо денника в конце длинного строения, древняя кобыла по
кличке Дробь высунула голову поверх ворот и вопросительно взглянула на Коула,
принюхиваясь к запаху.
— Пусть ты едва держишься на ногах, но с обонянием у тебя
все в порядке, — заверил Коул кобылу, вытаскивая из мешка яблоко и отдавая ей.
— Только не рассказывай своим соседям об этом лакомстве — здесь есть и моя
доля.
Глава 3
Коул застилал свежим сеном пол в пустых денниках, когда
несколько девочек, только что разъезжавших по манежу вошли в конюшню.
— Диана, нам надо поговорить с тобой о Кори, — объявила
Хейли Винсенс.
Коул оторвался от своего занятия и сразу же понял: девчачий
суд присяжных готов вынести вердикт — причем отнюдь не благоприятный.
Диана тоже почувствовала это и произнесла вежливо и твердо:
— Я уверена, все вы полюбите Кори, как только хорошенько
узнаете ее, и захотите с ней дружить.
— Ни за что! — надменно заявила Хейли. — Что общего нас
может быть с девчонкой из захолустного городка, о котором мы ни разу не
слышали? Разве ты не заметила, в каком свитере Кори явилась сюда на прошлой
неделе? Она сказала что ее бабушка нарисовала на этом свитере коня.
— А мне понравился рисунок, — упрямо возразила Диана. —
Бабушка Кори — настоящая художница!
— Художники рисуют на холстах, как тебе известно. Ставлю все
свои карманные деньги — эти джинсы, что сегодня на Кори, были куплены в
магазине поношенной одежды!
Девочки разразились приглушенным смехом, а затем Барб
Хэйуорд решилась присоединиться к мнению большинства и смущенно заявила:
— Не понимаю, как она может быть нашей подругой — или твоей,
Диана.
Коул поморщился от сочувствия к Кори и симпатии к бедняжке
Диане, которая, как он не сомневался, сдастся под напором ровесниц. Но Диана не
уступила ни дюйма.
— Мне очень жаль, если ты так считаешь, — искренне
обратилась она к Хейли, которая, как уже понял Коул, возглавила кампанию против
Кори. — Неужели ты так боишься соперничества?
— Какого соперничества? — озабоченно переспросила Барб
Хэйуорд.
