— Диана, — отчетливо и твердо выпалила она, — ты мелешь
чепуху!
— А если это не чепуха?
— Здесь не может быть никаких «если»! Неужели тебе никогда
не приходило в голову, что после смерти отца у тебя не хватало времени ни на
что, кроме работы? Что тебе было просто некогда встречаться с мужчинами? Что,
возможно, ты примирилась с Дэном, который тебе «нравился», только потому, что
не нашла того, кого могла бы любить?
Диана пожала хрупкими плечами:
— Какую бы ошибку я ни совершила, теперь она заметно
отразится на популярности журнала и на всех нас.
— Ты собиралась стать женой нелюбимого человека — вот в чем
твоя ошибка.
— Как жаль, что теперь я не могу выйти замуж за любимого!
Глава 15
— Черт бы тебя побрал, Коул! — Кэлвин вскочил со стула и
принялся раздраженно вышагивать перед камином по маленькой гостиной. — Ты
попусту отнимаешь у меня время, толкуя о доверенностях и акциях, когда
единственное, о чем я мечтаю, — подержать на руках твоего ребенка! Неужели я
прошу слишком многого — вспомни обо всем, что я сделал ради тебя! — С
безжалостной решимостью он улучил момент и сменил тактику принуждения, взывая к
совести племянника.
Коул слушал его в мрачном молчании и с растущим гневом.
Взволнованная тирада Кэла многократно превосходила все прежние заявления на ту
же тему.
— Если бы не я, ты до сих пор куковал бы в доме своего отца,
как его дед и прадед, пытаясь свести концы с концами. А теперь ты разъезжаешь
на «роллс-ройсе», у тебя есть личный самолет! — Ткнув для пущей важности
указательным пальцем себя в грудь, Кэл продолжал. — Я всегда верил в тебя,
Коул. Это я посоветовал тебе поступить в колледж. Я выдержал бой с твоим отцом,
и, когда он не стал меня слушать, это я отдал тебе все деньги, чтобы ты получил
приличное образование! — Кэл застыл на месте, развернулся и направился в кухню.
— Пора принимать лекарство, — объявил он, — но я не закончил. Сиди здесь и жди
меня.
Коул молча наблюдал, как дядя обходит старое тяжелое кресло
с вытертой обивкой и столик, заваленный журналами. День выдался неудачным, и,
похоже, вечер не предвещал ничего хорошего. С делами на западном побережье Коул
управился на несколько часов раньше, чем ожидал, и, предвкушая приятное
времяпрепровождение в обществе дяди, позвонил одному из своих пилотов и велел
ему приготовиться к вылету в Техас. С этой минуты и начались неприятности.
Поднялся ветер, полет проходил невероятно трудно, и
диспетчер посоветовал пилоту облететь массивный грозовой фронт, надвигавшийся
со стороны Аризоны. Этот крюк занял больше часа, привел к вынужденной посадке в
Эль-Пасо, а потом ввиду перегруженности местного аэропорта там пришлось
просидеть еще час. Потеряв два часа, летчики Коула наконец взяли курс на
Риджвуд-Филд, а Коул уже в шестой раз пытался созвониться с Кэлом, чтобы
попросить встретить его в аэропорту. В конце концов он выяснил, что на линии
неполадки.
Поскольку телефонная служба в районе, где жил дядюшка,
отличалась вопиющей независимостью, а Кэл частенько отвечал ударом на удар,
урезая на одну тридцатую часть месячную абонентскую плату за каждый день, когда
его телефон не работал, Коул предполагал, что компания отомстила привычным
способом — отключив телефон дяди.
Когда Коул вышел из самолета, жара и духота облепили его,
как пластиковый пакет. В довершение всех бед Коул был вынужден взять напрокат
машину в крошечном аэропорту, чтобы добраться до ранчо.
Риджвуд находился всего в сорока пяти милях от Кингдом-Сити,
который, в свою очередь, располагался сорока милями восточное ранчо Кэла.
Выстроенный тридцать лет назад посреди пустоши, Риджвуд-Филд был
преимущественно базой буровых компаний, которые привозили сюда оборудование для
ремонта нефтяных и газовых скважин, рассеянных по округе. Самолетам приходилось
трястись по ребристой, как стиральная доска, взлетной полосе, принадлежащей
компании «Техасские авиалинии», которая совершала рейсы от силы дважды в неделю
с редкими пассажирами на борту.
В дополнение к единственной бетонной взлетной полосе, давно
нуждающейся в ремонте, Риджвуд-Филд предлагал пассажирам белое металлическое
здание аэропорта. В нем отсутствовали кондиционеры, удобства ограничивались
двумя «комнатами отдыха», стойкой бара и поцарапанным столом, возле которого
доведенные до отчаяния путешественники могли попытаться взять напрокат одну из
двух машин, принадлежавших Риджвудской компании аренды автотранспорта, —
оформлением аренды заведовала жизнерадостная плотная женщина, одновременно
исполнявшая обязанности официантки. Табличка у нее на груди свидетельствовала,
что эту трудолюбивую особу зовут Робертой.
Роберта вытерла ладони о передник, вытащила из стола договор
аренды и вежливо осведомилась, какую из машин предпочитает Коул — черную с
неисправным глушителем или черную с плохими шинами.
Коул подавил раздраженный возглас и нацарапал свое имя на
бланке.
— Мне ту, что с неисправным глушителем. Роберта одобрительно
кивнула:
— В ней как раз работает кондиционер, так что вы не успеете
свариться заживо. Удачный выбор.
В то время Коул готов был согласиться с ней, но теперь…
Когда Кэл вернулся в гостиную и принялся настаивать еще упорнее, Коул пожалел,
что не взял другую машину — из-за прокола шины он мог бы отсрочить приезд к
дяде.
— Предлагаю тебе сделку, — заявил Кэл, рухнув в кресло
напротив племянника. — Ты привозишь ко мне жену, способную родить тебе детей и
готовую на это, а я отписываю тебе акции в первую годовщину вашей свадьбы. В
противном случае я завещаю все свое имущество детям Тревиса. Вот мое условие —
соглашайся или уходи.
В ледяном молчании Коул выдержал его взгляд и стал медленно
перелистывать журнал, лежащий у него на коленях. В свои тридцать шесть он
возглавлял транснациональную корпорацию, в которой работало сто двадцать пять
тысяч служащих, и, по самым скромным подсчетам, стоил не менее двенадцати
миллиардов долларов. Коул полностью контролировал свою деловую и личную жизнь —
все, кроме одного-единственного семидесятипятилетнего старика, который всерьез
угрожал завещать половину компании Коула Тревису, ничтожеству, неспособному
управлять даже крошечным филиалом без постоянного надзора Коула. Он так и не
поверил, что дядя способен предать его, отобрав половину корпорации, созданной
рабским трудом племянника, хотя ему не понравился тон, которым была высказана
угроза. Но едва Коул убедил себя, что Кэл блефует, он с запозданием заметил,
что на каминной полке, где всегда стояло полдюжины фотографий родственников в
рамках, теперь теснился еще десяток снимков — все они изображали членов семьи
Тревиса.
— Ну что? — напомнил о себе Кэл, гнев которого на время
уступил место нетерпению. — Как тебе мое условие?
