Диана чуть не вскипела от очередного описания еще одной
страстной позы, но в эту минуту Барб рухнула на постель и захохотала.
— С первым апреля! — воскликнула она и была тотчас
обстреляна воздушной кукурузой.
Как бы несчастлива ни была Диана, прежде чем Барб призналась
в своей шутке, она не выдала себя — ни словом, ни гримасой. Ни до признания
Барб, ни после.
Оглянувшись через плечо, Диана увидела, что Коул наполняет
кормушку в последнем деннике, и поняла, что вот-вот он выйдет из конюшни и
присоединится к ней. Она знала о Коуле гораздо больше, чем другие девочки. —
потому что она одна проводила с ним достаточно много времени.
Диана могла с закрытыми глазами сказать, как солнечные лучи
превращают его волосы в полированное эбеновое дерево: как внезапная белозубая
улыбка смягчает резкие черты его лица, а в глазах искрится расплавленное
серебро; она знала прикосновение его рук к талии — как-то раз Коул подкрался к
ней сзади и, дурачась, подбросил в воздух, желая убрать с дороги. Девушка
слышала неудержимую ярость у него в голосе, когда Коул вытаскивал из конюшни
приятеля Дуга, беспощадно распекая его за то, что он вздумал курить в конюшне.
Еще Диана видела, как Коул принимал выводок котят, ласковым
бормотанием утешая их мать, а потом буквально воскресил родившегося мертвым
котенка, осторожно массируя ему грудь большим пальцем.
Диана наяву испытала некоторые ощущения, о которых другие
девочки могли только мечтать, но между ней и остальными имелось два
существенных отличия. Диана не стремилась превратить свои фантазии в
реальность, и, кроме того, ей было ясно: мимолетная дружба с Коулом — все, на
что она может рассчитывать.
Диана знала, что никогда не почувствует прикосновение его
губ, не ощутит, как его руки сомкнутся у нее за спиной. Девушка слишком хорошо
понимала: если Коул захочет поцеловать ее, она вряд ли сохранит здравый
рассудок.
Коул не удосуживался заводить с ней осторожные разговоры или
прибегать к сложной тактике — он считал Диану равной и не очень-то
заинтересованной собеседницей. Но Диана не обольщалась: невозможно найти двух
людей, столь разительно отличавшихся друг от друга.
Коул был грубоватым, порывистым и приземленным, а Диана —
сдержанной, осмотрительной и безнадежно благопристойной.
Он принадлежал к миру мотоциклов, вытертых джинсов и
многострадальных рюкзаков — выбранных ввиду необходимости самому прокладывать
себе дорогу.
Неотъемлемыми составляющими ее мира были «БМВ», вечерние
туалеты и соответствующий багаж — благодаря возможности придерживаться гладко
заасфальтированных дорог.
Невзирая на свое философское отношение к ситуации, Диана
вздохнула, глядя, как Кори шагает бок о бок со Спенсом. Охота на Спенсера
Эддисона сулила Кори многочисленные разочарования и беды, но она с готовностью
шла на этот риск. А Диана этого не могла и не хотела.
Коул закончил задавать лошадям корм и молча подошел к Диане,
встав у нее за спиной.
— Я искренне надеюсь, что вздыхали вы не из-за Эддисона, —
сухо проговорил он.
Диана виновато вздрогнула, мгновенно придя в волнение от его
близости. Его голос был мрачным и страстным, как ночь; от него пахло мылом и
свежим сеном; казалось, он нависает над ней — такой же непреодолимый и суровый,
как горы на западе Техаса.
— Что вы имели в виду?
Подойдя поближе, Коул поставил ногу на нижнюю перекладину
ограды и кивнул в сторону медленно приближающейся парочки:
— Мне неприятно видеть то, что встает между вами и Кори. Я
никогда не встречал родных сестер, которые были бы так близки, как вы. А теперь
мне совершенно ясно: Кори желает заполучить своего спутника с потрохами.
— Неужели это так заметно? — спросила Диана, вглядываясь ему
в лицо, старательно не замечая, что рукав его рубашки касается ее плеча.
— Посмотрите на нее, когда Эддисон рядом, и сразу поймете,
что у нее на уме.
От этих слов Диане стало не по себе, но она не могла сменить
тему и потому проследила за его взглядом.
— Спенс — отличный наездник, — заметила она. Коул пожал
плечами:
— Да, он недурно ездит.
Диана знала Спенса с детства и потому пресекла попытку
усомниться в его способностях:
— Он ездит не просто «недурно»! Все считают, что он способен
стать профессиональным игроком в поло!
— Какое сокровище! — процедил Коул издевательским тоном,
которого Диана прежде никогда не слышала от него. — Звезда футбольной команды
колледжа, «профессиональный» игрок в поло и дамский угодник олимпийского
масштаба!
— Зачем вы так? — спросила Диана, встревожившись за Кори.
Коул метнул в нее сардонический взгляд:
— Я еще никогда не видел Спенса без хорошенькой девушки,
расточающей ему томные улыбки и благоговеющей перед ним — так, как благоговеете
нынче вы с Кори.
— Я? — выпалила Диана, еле сдерживая смех. — Я? Коул
вгляделся в ее разрумянившееся лицо.
— Насчет вас я ошибся, — наконец признался он с усмешкой и
повернулся к Кори и Спенсу, которые теперь не спеша двигались к конюшне. —
Надеюсь, Кори легко отделается. Она чертовски крепко втюрилась в этого
Эддисона. Сегодня она потратила на него целую пленку.
— Это еще ничего не значит, — покривила душой Диана. — Вы же
знаете, как серьезно Кори занимается фотографией. Сейчас она работает над
серией спортивных сюжетов, и поскольку Спенс ездит верхом…
— Он еще не садился в седло, Диана.
Закусив губу, Диана помедлила, а затем смущенно спросила:
— Вы думаете, Спенс заметил, как она к нему относится? У
Коула вертелся на языке решительный ответ, но он не хотел тревожить Диану и
теперь, когда понял, что она не принадлежит к армии обожательниц Эддисона, был
готов проявить милосердие к ближнему.
— Если он и заметил что-нибудь, значит, внимание Кори его не
раздражает — или же он слишком хорошо воспитан, чтобы ранить ее чувства.
Коул положил руки на ограду, и они с Дианой замолчали.
Наконец Коул произнес:
— Если Эддисон тут ни при чем, тогда кто же тот счастливчик,
при мысли о котором ваше сердце бьется сильнее?
— Джордж Сигурни, — пряча усмешку, ответила Диана.
— Этот Сигурни тоже наездник вроде Эддисона? Или же просто
будущий студент колледжа?
— Мистер Сигурни — глава приемной комиссии Южного
методистского университета. Он подписал мое заявление, чем заставил затрепетать
мое сердце…
