— Ее настоящий талант не пропадет, — возразил Роберт и,
когда все выжидательно повернулись к нему, гордо заявил:
— Хоть она и унаследовала артистическую натуру своей матери,
но мозги ей достались мои. Со временем она найдет им достойное применение.
Девочка всегда интересовалась бизнесом.
— Бизнес — это неплохо, — с улыбкой кивнула его жена.
— Очень неплохо, — подхватил дедушка. Женщины переглянулись
и поднялись.
— Мама, через полчаса стемнеет. Давай подумаем, как
расставить столы.
Миссис Бриттон в замешательстве взглянула на мужчин:
— А вы уверены, что не хотите на десерт свежую землянику со
сливками?
— Больше не могу съесть ни крошки, — объявил мистер Фостер.
— И я тоже, — подтвердил Генри Бриттон, поглаживая себя по
животу. — Ты совершенно права насчет всех этих натуральных продуктов с низким
содержанием жиров, Рози. Они вкусные и сытные, надо только к ним привыкнуть. А
цыпленок сегодня удался как нельзя лучше. Ладно, девочки, ступайте во двор,
займитесь делом.
Мужчины застыли в молчании, прислушиваясь к скрипу
открывающейся двери, выходящей на задний двор. Едва дверь за женщинами
закрылась, они вскочили. Роберт Фостер направился прямиком к холодильнику и
вытащил картонный барабан французского ванильного мороженого, а Генри Бриттон
бросился к одному из шкафов и достал оттуда яблочный пирог, купленный Гленной в
булочной и припрятанный для мужской половины обитателей дома.
Вонзив нож в пышный пирог, Генри вскинул глаза на второго
заговорщика:
— Большой кусок или средний?
— Большой.
Генри отрезал два увесистых ломтя и осторожно переложил их
на тарелки, а Роберт в это время погрузил ложку в мороженое и извлек обратно
целый айсберг.
— Одну ложку или две, Хэнк?
— Две, — твердо потребовал Генри. Мужчины взглянули на
Гленну, которая вытирала кухонные столы.
— Гленна, вы святая.
— Я предательница.
— Пока я жив, у вас не будет проблем с работой, —
восторженно пообещал Роберт.
— Ваши жены уволят меня, едва узнают, на что вы меня
толкаете.
— А мы снова наймем вас, — заверил ее Генри, смакуя
запретное сочетание сахара и жиров. Вздохнув, он повернулся к зятю, на лице
которого появилось выражение блаженства. — Я уж думал, Мэри с Розой нынче не
уйдут отсюда. Боялся, что нам придется ждать, пока они не уснут, а затем
совершить набег на кухню.
* * *
Мэри остановилась на лужайке, отвернувшись от кухонного
окна, и продолжила обсуждать приготовления к завтрашнему приему.
— Так и сделаем, — наконец согласилась Роза. — Я позову
Генри и Роберта помочь нам.
— Рано, — сухо возразила Мэри. — Они еще не справились с
десертом.
Роза возмущенно подбоченилась:
— Что там у них сегодня?
— Яблочный пирог.
— Давно пора уволить эту Гленну. Помнится, Кончита и близко
не подпускала ее к кухне.
Мэри покорно вздохнула и покачала головой:
— Гленна всего лишь выполняет приказы. И потом, они не дадут
нам ее уволить. Не считая десертов, нам удается держать их обоих на
низкокалорийной диете — мне известно, что Роберт придерживается ее и за
завтраком, и за ленчем. — Она начала подталкивать тяжелый стол, понемногу
переставляя его в нужное место, и Роза поспешила ей на помощь. — Вчера врач
сказал Роберту, что холестерин у него наконец-то стал снижаться, — добавила
Мэри.
— А как у него с давлением?
— Лучше не спрашивай.
Глава 7
Манеж был слегка наклонным, вытянутым на тридцать ярдов
вправо от конюшни. Его окружала невысокая белая ограда; огромные ртутные фонари
заливали его ярким, почти дневным светом, отбрасывая мрачные тени на все, что
оставалось за его пределами.
Со своего наблюдательного поста у стены конюшни Диана
видела, как Спенс выхаживал великолепного гнедого. Спенс что-то сказал Кори, та
засмеялась и зашагала рядом с ним, и Диана улыбнулась, довольная за сестру.
Вместо того чтобы делить Спенса с Дугом, Барб Хэйуорд, отцом
Дуга и какой-нибудь из многочисленных и неизбежных подруг Спенса, как
предполагали Кори с Дианой, Кори заполучила его целиком. В последнюю минуту
Хэйуорды вспомнили о дне рождения родственника и поспешили нанести ему визит, а
на Спенса приглашение не распространялось.
И для Дианы вечер выдался удачным. Коул оказался в ее полном
распоряжении. Частые встречи с ним по поводам, которые отнюдь не выглядели
надуманными, требовали от девушки немалой изобретательности, но самым трудным
было скрывать чувства к Коулу от самого Коула и от остальных.
Почти все подруги Барб сходили с ума от Коула — высокого,
загорелого, широкоплечего и узкобедрого. Каждый дюйм его мускулистого тела
дышал силой и сексапильностью. Полное отсутствие хоть какого-нибудь положения в
обществе, нехватка денег и работа в конюшне пролегли между Коулом и его
поклонницами подобно непреодолимой пропасти. И вместе с тем делали его
бесконечно притягательным.
Он отказывался рассказывать о себе, и эта скрытность
придавала ему таинственность и обаяние.
Он был недосягаем и потому еще более желанен. Он не
поддавался чарам томных взглядов, денег, дерзких выходок. И представлял собой
достойную мишень.
Поскольку ни приказами, ни подкупом нельзя было развязать
Коулу язык, девочки часами строили догадки насчет его семьи и оставшихся дома
друзей, изобретали способы, чтобы помочь ему забыть и похоронить прошлое.
Они шли на все, лишь бы завладеть вниманием Коула, — от
невинного флирта до вызывающих нарядов, от просьб осмотреть якобы вывихнутые
щиколотки и сломанные запястья до попыток упасть к нему в объятия, когда он
помогал им спрыгнуть с седла.
Диана наблюдала за реакцией Коула на попытки девочек
кокетничать с ним и вскоре поняла: чем смелее попытка, тем беспощаднее отпор.
Робких поклонниц он доводил до слез своими насмешками, снисходительно беседуя с
ними менторским тоном. Более дерзких преследовательниц подвергал неделям
холодного и отчужденного обращения. К сожалению, эти приемы заставляли
поклонниц вновь искать способы завоевать расположение юноши.
Почти все девочки, которые бывали у Хэйуордов за последние
два года, заявляли: они небезразличны Коулу. В этом году, в апреле, девять
девочек поставили по десять долларов каждая, споря, кто из них первой
поцелуется с Коулом. Диана воздержалась, заявив, что Коул ей ничуть не
нравится, но вызвалась быть казначеем — и втайне помолилась, чтобы ей никогда
не пришлось выдавать злополучный выигрыш победительнице. Этой же весной, чуть
раньше, когда подруги Барб остались у нее ночевать, Барб объявила, что выиграла
пари. В течение получаса она убеждала подруг, приводя приятно возбуждающие, со
вкусом подобранные и маловероятные подробности об этом поцелуе и последовавших
за ним ласках.
