Джулия побледнела, подумав, что загадочное слово «окружение»
может значить все что угодно, в том числе колонию и тюрьму.
— Я нашла тебе подходящих приемных родителей — Джеймса и
Мэри Мэтисон. Миссис Мэтисон в свое время была учительницей и с удовольствием
поможет тебе разобраться со школьными проблемами. А мистер Мэтисон — священник…
Джулия вскочила со стула как укушенная.
— Священник?! — взорвалась она, живо вспоминая те
бесконечные проповеди об адовом огне и вечном проклятии, которых она
наслушалась на много лет вперед. — Нет уж, спасибо. Я с большим удовольствием
отправлюсь в тюрьму.
— Ты, к счастью, никогда не была в тюрьме, а потому не
говори глупостей, — отрезала доктор Уилмер и продолжала рассказывать о новых
приемных родителях Джулии:
— Джеймс и Мэри Мэтисон переехали в маленький техасский
городок несколько лет назад. Но учти, что это будет совсем не тот семейный детский
дом, к которым ты привыкла. Кроме тебя, там не будет никаких приемных детей,
только их собственные. У Мэтисонов двое сыновей. Оба старше тебя. Один — на три
года, другой — на пять лет. Джулия, ты станешь частью настоящей семьи. У тебя
будет даже своя собственная комната. Я уже говорила с Джеймсом и Мэри о тебе, и
они с нетерпением ждут твоего приезда.
— А это надолго? — спросила Джулия, стараясь подавить
вспыхнувшую было надежду.
— Навсегда, если, конечно, тебе там понравится и ты
согласишься неукоснительно следовать единственному непреложному правилу: всегда
и во всем быть абсолютно честной. А это значит — никакого воровства, никакой
лжи, никаких глупостей, никаких прогулов. Честность — единственное, чего они
требуют от своих детей, а они надеются, что ты станешь для них еще одним
ребенком. Миссис Мэтисон звонила мне несколько минут назад. Она как раз
собиралась в магазин, чтобы купить игры и пособия, которые помогут тебе
поскорее научиться читать. Но с остальными покупками она решила обождать до
твоего приезда, чтобы вы вместе смогли обставить комнату по твоему вкусу.
Все это было слишком хорошо, чтобы быть правдой, и Джулия
усилием воли сдержала радостное возбуждение.
— Но ведь они, наверное, не знают, что меня уже
арестовывали? Ну, за прогулы?
— За прогулы, — подхватила доктор Уилмер и, не желая
оставлять никаких недомолвок, добавила:
— А также за попытку угона автомобиля. Им все это известно,
Джулия.
— И несмотря на это, они по-прежнему хотят, чтобы я жила с
ними? — удивилась девочка и, осененная внезапной догадкой, недобро усмехнулась:
— Наверное, они очень сильно нуждаются в тех деньгах,
которые Служба семьи платит приемным родителям.
— Деньги здесь совершенно ни при чем! — резко оборвала ее
доктор Уилмер, но тотчас же смягчила суровость тона легкой улыбкой. — Дело в
том, что Мэтисоны — не совсем обычная семья. Они небогаты, но считают, что это
полностью компенсируется другими благами, дарованными им свыше. И вот именно
этими благами они и хотят поделиться с ребенком, который достоин этого.
— И они считают что я — именно этот достойный ребенок? —
фыркнула Джулия. — Я никому не была нужна, даже когда у меня еще не было
приводов в полицию, а теперь и подавно. Разве не так?
Проигнорировав этот риторический вопрос, доктор Уилмер
встала из-за стола и подошла к ней.
— Послушай меня, Джулия, — мягко начала она и, не давая
Джулии отвести взгляд, продолжала:
— Я считаю, что ты — самая достойная девочка из всех ребят,
которых я когда-либо встречала в своей жизни.
Джулия, которую ни разу в жизни никто не хвалил, была
настолько ошарашена, что даже не сразу поняла, что произошло потом — доктор
Уилмер нежно провела рукой по ее не знавшей ласки щеке и сказала:
— Не знаю, как тебе удалось остаться такой доброй и
неиспорченной, но поверь, что ты действительно заслуживаешь той помощи, которую
могу оказать тебе я, и той любви, которую, надеюсь, смогут дать тебе Мэтисоны.
— Не очень-то рассчитывайте на это, доктор Уилмер, —
нарочито грубо сказала Джулия. Привыкшая к жестоким разочарованиям, она изо
всех сил старалась не поддаваться надежде, но та, вопреки всему, уже
затеплилась в ее душе.
— Я рассчитываю на тебя, Джулия, — мягко улыбнулась Тереза,
— ты очень умная девочка с прекрасно развитой интуицией, а потому сможешь
разобраться, что для тебя хорошо, а что плохо.
— Наверное, вы действительно знаете свое дело, — сказала
Джулия со вздохом, в котором сочетались надежда и страх перед будущим, — вы
почти заставили меня поверить всему, что мне тут наговорили.
— Я очень хорошо знаю свое дело, — согласилась Тереза
Уилмер, — и то, что ты это поняла, лишний раз подтверждает мои слова о твоем
уме и интуиции. — Улыбнувшись, она легонько взяла Джулию за подбородок и
произнесла с немного преувеличенной торжественностью:
— Пообещай, что обязательно будешь время от времени мне
писать и рассказывать, как у тебя дела.
— Обещаю, — охотно согласилась Джулия, хотя пока просьба
доктора казалась ей совершенно абсурдной.
— Мэтисонов совершенно не интересует твое прошлое. Для них
главное, чтобы ты была честна с ними сейчас. А потому постарайся тоже забыть о
прошлом и дай им шанс помочь тебе реализовать все те замечательные качества,
которые в тебе заложены.
Такая откровенная лесть настолько рассмешила Джулию, что она
едва удерживалась, чтобы не захихикать. Но Тереза твердо решила заставить
Джулию осознать всю важность предстоящего события и всерьез задуматься о
будущем.
— Подумай еще вот о чем, Джулия. Мэри Мэтисон всегда хотела
иметь дочь, но ты — первая и единственная девочка, которую она приглашает жить
в своем доме. А потопу с этого самого момента ты должна обязательно забыть обо
всем, что было раньше. Представь себе, что ты — новорожденный младенец.
Понимаешь, что я имею в виду?
Джулия открыла рот, чтобы сказать, что она все понимает, что
она… Но в горле застрял какой-то странный комок, и ей пришлось просто кивнуть.
Тереза Уилмер провела рукой по коротко стриженным, спутанным
каштановым кудрям и, еще раз взглянув в бездонные синие глаза, почувствовала,
что у нее тоже сжалось горло.
— Может быть, когда-нибудь ты решишь отпустить волосы, —
тихо сказала она, — они должны вырасти очень густыми и красивыми.
Джулия наконец снова обрела дар речи, и на ее чистом лбу
собрались озабоченные морщинки.
— Но эта женщина… то есть, я хочу сказать, миссис Мэтисон…
Она ведь не будет укладывать их локонами, переплетать ленточками и тому
подобное?
