— Спасибо, Диана. Я очень ценю твое доброе отношение ко мне,
— ответил Зак с такой изысканной учтивостью, что Диана почувствовала себя
полной идиоткой. — Пусть твои импресарио позвонит мне через пару месяцев — я
как раз буду подбирать актеров для новой картины.
С этими словами он развернулся и широкими, твердыми шагами
пошел прочь. Диана долго смотрела ему вслед. Темно-синяя майка подчеркивала
широкие плечи, защитного цвета брюки обтягивали узкие бедра… гибкое, мощное
тело, состоящее из сплошных мускулов, и в то же время обладающее львиной
грацией… Львиные глаза… львиное сердце… львиная, сумасшедшая гордость. Картина
сходства была бы полной, если бы не волосы. Коротко стриженные и очень густые,
они были такого красивого темного цвета, что иногда казались просто черными.
Диана, смущенная и расстроенная, оперлась о дерево и обратилась к Томми
Ньютону, стоявшему рядом:
— Кажется, я сваляла дурака. Правда, Томми?
— Я бы сказал, что это — самая неудачная из когда-либо
сыгранных тобою ролей.
— Он подумал, что я просто хотела получить роль в одном из
его фильмов.
— А разве это не так?
Диана метнула на него испепеляющий взгляд, но тот не достиг
цели — Томми в это время как раз наблюдал за Тони и Рейчел.
— Не понимаю, как эта сучка могла предпочесть Заку Тони Остина.
Это просто в голове не укладывается, — сказала она.
— Наверное, ей нравилось чувствовать, что она кому-то нужна,
— ответил Томми. — Заку не нужен никто. Тони нужны все.
— Нужны, чтобы их использовать, — презрительно поправила его
Диана. — Этот современный Адонис на самом деле настоящий вампир. Он высасывает
из людей все соки, пожирает их, а потом отбрасывает в сторону то, что осталось,
— то, что он не сумел переварить.
— Тебе виднее, — осторожно сказал Тони, но все же, пытаясь
как-то подбодрить Диану, обнял ее за плечи и слегка прижал к себе.
— Он постоянно посылал меня покупать для него наркотики.
Однажды меня поймали. Так вот, когда я позвонила ему из тюрьмы и попросила
приехать и забрать меня под залог, он разозлился и просто бросил трубку. Ты не
представляешь, в каком я была состоянии! Я позвонила на студию, они забрали
меня и помогли замять дело. Правда, потом мне пришлось с лихвой отработать
каждый потраченный ими цент.
— Но, наверное, у него есть и какие-то достоинства, иначе бы
ты не увлеклась им.
— В то время мне было всего двадцать, а он был звездой,
причем одной из самых ярких, — парировала Диана. — А вот что можешь ты сказать
в свое оправдание?
— Наверное, сослаться на половой кризис, свойственный
среднему возрасту, — лениво попытался отшутиться Томми.
— Жаль, что его удалось откачать после последнего
наркотического отравления.
В это время в конюшне вспыхнул яркий свет, и Диана кивнула:
— Пошли… Кажется, уже начинается.
Зак зашел в свой трейлер, быстро умылся холодной водой,
переоделся в свежую рубашку и направился на съемочную площадку. По дороге он
столкнулся в отцом Эмили, взволнованно шагавшим взад-вперед по неосвещенной
лужайке.
— Эмили уже в конюшне?
— Нет, Зак, еще нет. Понимаешь, от этой жары она уже
несколько дней очень плохо себя чувствует, — пожаловался Джордж Макдэниелс. —
Ей не стоило так много времени проводить на солнце. Может быть, ты разрешишь ей
еще немного побыть в трейлере? Там хотя бы есть кондиционер. Ведь она все равно
пока тебе не нужна. Вы же наверняка будете снимать несколько дублей с Рейчел и
Остином.
Если бы любой другой член группы сообщил режиссеру, что
хочет спокойно посидеть в прохладе вместо того, чтобы, как положено, ждать своей
очереди на съемочной площадке, то ему бы не поздоровилось. Но Зак испытывал
слабость к Эмили, как, впрочем, почти все, кто был с ней знаком, и поэтому он
не вспылил, а лишь строго приказал:
— Джордж, ты же прекрасно знаешь, что об этом не может быть
и речи. Эмили — актриса. А значит, должна забыть о жаре и терпеливо ждать своей
очереди.
— Но… — начал было Макдэниелс, но тотчас же осекся, увидев,
что спорить бесполезно. — Хорошо, сейчас ее приведу.
Зак обычно презирал честолюбивых родителей детей-звезд, но
Джордж Макдэниелс не относился к их числу. Мать Эмили сбежала, когда та была
совсем маленькой, оставив мужа с грудным ребенком на руках. А некоторое время
спустя, по счастливой случайности, кто-то из режиссеров обратил внимание на
малышку с очаровательными ямочками, которая играла в парке со своим отцом.
Когда позднее этот же режиссер предложил Эмили роль в своем новом фильме,
Джордж Макдэниелс и сопровождал дочь на всех съемках, работая по ночам. Он
рассудил, что гораздо лучше нанять девочке няню на ночь, чем отпускать ее с
совершенно посторонней женщиной на съемочную площадку. Уже одного этого было
достаточно для того, чтобы Зак испытывал к нему искреннюю симпатию, а ведь,
кроме того, было общеизвестно, что Джордж Макдэниелс не трогает ни гроша из
зарабатываемых дочерью больших денег. Все они переводились на ее специальный
счет в банке. Счастье Эмили было единственной вещью на свете, которая имела
значение для ее отца, и эта беззаветная любовь принесла свои плоды — Эмили
выросла замечательной девочкой, что для голливудской звезды было практически
невозможным. Она не пила, не баловалась наркотиками, не спала с кем попало,
была очень порядочной, скромной и хорошо воспитанной. И в том, что Эмили стала
именно такой, была несомненная и огромная заслуга Джорджа Макдэниелса.
Девочка догнала Зака, когда он уже подходил к конюшне.
Немного запыхавшись от бега, одетая в брюки и куртку для верховой езды, Эмили
исчезла за углом, где два грума уже держали ее лошадь. Но перед этим она на
несколько секунд задержалась около режиссера и сказала:
— Я буду готова в любое время, когда понадоблюсь тебе, Зак.
В ясных глазах Эмили затаилась невысказанная боль за него и
искреннее сочувствие тому страданию, через которое ему предстояло пройти.
Зак знал, что почти наверняка не получится снять эту сцену с
первого раза, но, учитывая все, что произошло вчера вечером, был решительно
настроен ограничиться минимальным количеством дублей. Незачем накалять и без
того взрывоопасную обстановку бесконечными повторениями бурной чувственной
сцены между собственной женой и ее любовником.
Кусты у входа в конюшню раздвинулись, и Зак застыл, услышав
хорошо поставленный голос Тони Остина, который заговорил примирительным тоном:
— Послушай, Зак, эту сцену будет достаточно тяжело снять,
даже если мы не будем держать зла друг на друга. Послушай — ты и я уже давно не
невинные дети. Мы оба — взрослые люди. Так давай и вести себя соответственно. —
Тони окончательно вышел на свет и протянул руку.
