В каком бы благодушном и открытом настроении ни был Зак,
определенная часть его жизни не подлежала обсуждению. Он никогда ни с кем не
говорил о своем прошлом и не собирался этого делать впредь. Двенадцать лет
назад рекламисты студии уже предприняли попытку разузнать у него хоть
что-нибудь. В ответ они услышали предложение придумать любую сказку, которая им
больше всего по душе. Что и сделали. Настоящее прошлое Зака давно умерло в
таких тайниках его души, откуда он не собирался его извлекать ни при каких
обстоятельствах. Поэтому его ответ был крайне уклончив:
— Это совсем не интересно.
— По крайней мере одно можно утверждать наверняка — ты не
беспризорник, который вырос, не зная, как держать вилку, — не сдавалась Рейчел.
— Томми Ньютон рассказывал мне, что даже когда ты почти мальчиком пришел на
студию, в тебе уже чувствовался класс, то, что называют «светским лоском».
Правда, это единственное, что он мог, рассказать о тебе, а ведь вы работали
вместе в нескольких фильмах. Ни одна из женщин, которые снимались с тобой, тоже
ничего не знает. Гленн Клоуз, Голди Хон, Лорен Хаттон, Терил Стрип — все они говорят,
что ты замечательный партнер, но свою личную жизнь предпочитаешь держать при
себе. Я знаю это, потому что расспрашивала их.
Зак не пытался скрыть своей досады:
— Ты ошибаешься, если думаешь, что твое любопытство мне
льстит.
— К сожалению, я ничего не могу с собой поделать, — весело
рассмеялась Рейчел, легонько целуя его в подбородок, — вы являетесь мечтой
любой женщины, мистер Бенедикт. И кроме того — самой большой загадкой
Голливуда. Ни для кого не секрет, что ни одной из моих многочисленных
предшественниц не удалось вытянуть из тебя ничего действительно личного. А так
как сегодня мы с тобой говорили о многих очень личных вещах, то я решила, что
либо застала тебя в какой-то особенный момент, либо… что, может быть, нравлюсь
тебе немного больше других. Так или иначе, я просто обязана была
воспользоваться случаем и попытаться узнать то, что не удавалось еще ни одной
женщине. На карту была поставлена моя женская гордость.
Эта веселая, грубоватая прямота смягчила раздражение Зака, и
хотя он все еще сердился, к нему снова вернулось чувство юмора:
— Если ты захочешь и дальше продолжать мне нравиться больше
других, — полушутя-полусерьезно сказал он, — то прекрати устраивать допрос и
поговори о чем-нибудь более приятном.
— Приятном… — задумчиво протянула Рейчел и, запустив пальцы
в густую поросль на его груди, улыбнулась загадочной, дразнящей улыбкой. Зак
был уверен в том, что последует дальше, поэтому ее слова показались настолько
неожиданными, что он весело рассмеялся:
— Ну что ж… Давай подумаем. Ты терпеть не можешь лошадей, но
любишь мотоциклы и спортивные машины. Почему?
— Потому, — в тон ей ответил Зак, переплетая ее пальцы со
своими, — что они не собираются в стада, когда ты оставляешь их на стоянке, и
не пытаются сбить тебя с ног, стоит только повернуться к ним спиной. Они
двигаются туда, куда ты их направляешь.
— Зак, — прошептала Рейчел, приближая свои губы к его, — не
только мотоциклы и машины двигаются туда, куда ты их направляешь. Я могу делать
то же самое.
Зак очень хорошо понял, что она имела в виду. Рейчел
опустилась ниже и склонила голову.
На следующее утро она приготовила ему завтрак.
— Мне бы очень хотелось сняться еще в одном фильме… в
настоящем большом фильме, — говорила Рейчел, засовывая в духовку английские
сдобные булочки. — Для того чтобы окончательно доказать всем, что действительно
могу играть.
Сытый и довольный, Зак наблюдал за тем, как она двигалась по
кухне. Без дорогой косметики и вызывающе броской одежды, в простых
плиссированных брюках и завязанной под грудью рубашке Рейчел казалась ему
гораздо более привлекательной и желанной. Кроме того, как он уже обнаружил, она
была очень неглупой, чувственной и остроумной.
— А что потом? — спросил он.
— А потом я бы, наверное, оставила кино. Мне уже тридцать.
Так же, как и тебе, мне хочется чего-то настоящего. Хочется думать не только о
фигуре и о том, появились ли у меня первые морщинки. Ведь жизнь не
ограничивается тем выдуманным миром, в котором мы живем и образ которого
пытаемся навязать всем остальным.
Подобные слова, произнесенные актрисой, показались Заку
глотком свежего воздуха. Более того, раз она все равно собиралась оставить
работу в кино, значит, ему наконец повезло и он встретил женщину, которую
интересует он сам, а не то, что он может сделать для ее карьеры. В это время
Рейчел наклонилась к нему через стол и тихо спросила:
— Ну как, Зак, наши мечты похожи?
Тут Зак понял, что она прямо, без всяких обиняков и уловок,
делает ему предложение. Несколько секунд он молча рассматривал ее, а потом задал
всего один вопрос, не пытаясь скрыть, какое огромное значение имеет для него
ответ:
— Скажи, Рейчел, а в твоих мечтах есть дети? Ни секунды не
колеблясь, она ласково спросила:
— Твои дети?
— Мои.
— Тогда, может быть, начнем прямо сейчас? Зак рассмеялся, но
когда Рейчел оказалась у него на коленях, веселость сменилась глубокой
нежностью и вновь зарождающейся надеждой, хотя он думал, что все эти эмоции для
него умерли навсегда еще двенадцать лет назад. Его руки скользнули под узел
рубашки, и нежность смешалась со страстью.
Через четыре месяца они поженились. На свадьбе, которая
проходила на вилле Зака в Кармеле, присутствовало около тысячи гостей, среди
которых были губернаторы и сенаторы. Над головами кружились десятки вертолетов,
репортеры без устали снимали все происходящее внизу. Лопасти машин поднимали
ветер, который развевал платья женщин и срывал парики. Наконец свидетель Зака и
его сосед по Кармелу — предприниматель Мэтью Фаррел — не выдержал. Глядя на
бесцеремонно кружащие над самой головой вертолеты, он сказал:
— Давно пора отменить эту проклятую первую поправку. Зак
ухмыльнулся. В этот день ничто не могло омрачить его радости. Впервые за долгое
время он смотрел в будущее со спокойным оптимизмом, предвкушая уютные семейные
вечера с детьми на коленях. Наконец-то он обретет то, чего у него никогда не
было, — настоящую семью. Рейчел настаивала на этой шикарной свадьбе, и он
согласился ради нее, хотя с гораздо большим удовольствием предпочел бы улететь
в Тахо с компанией ближайших друзей.
— В конце концов, всегда можно послать кого-то в дом за
ружьями. Их там достаточно, — весело предложил он.
— Замечательная мысль. Используем бельведер в качестве
блиндажа и посбиваем этих мерзавцев на землю.
Друзья рассмеялись и снова замолчали. Им не нужно было много
говорить, чтобы понять друг друга. Зак и Мэтью познакомились три года назад,
когда группа поклонниц Зака взобралась на ограду и испортила сигнализацию в
обеих соседних резиденциях. В тот вечер они обнаружили, что у них очень много
общего — обоим нравился один и тот же редкий сорт виски, оба предпочитали
суровую прямоту любому притворству. Кроме того, у них оказались очень сходные
взгляды на финансовые дела. В результате они стали не только друзьями, но и
партнерами в нескольких предприятиях, ***
