— Я постою.
— Как же, по вашему мнению, я могу освободить вашего отца?
— Вудс — ваш друг. Заставьте его отпустить моего отца. — В ее невероятно ярких глазах мелькнуло отчаяние.
Клифф внимательно посмотрел на нее:
— Сейчас мы с Вудсом вряд ли питаем теплые чувства друг к другу, а если бы и были расположены более приятельски, это бы ничего не изменило. Все зашло слишком далеко. На этом острове действуют законы. Присяжные рассматривали дело вашего отца и сочли его виновным. Мне очень жаль, — добавил он, нисколько не кривя душой.
Из глаз мисс Кэрр хлынули слезы.
— Тогда помогите мне устроить побег отца.
Клифф ослышался — или все же нет?
— Мы можем сделать это. Точнее, вы можете сделать это — у вас команда, пушки, пистолеты!
Он был ошеломлен:
— Вы хотите, чтобы я напал на здание судебной тюрьмы?
Дикарка кивнула, но, даже подтвердив сказанное, явно стала колебаться, слезы катились по ее щекам. Без сомнения, она понимала, что в своих настойчивых просьбах в лучшем случае выдавала желаемое за действительное.
— Мисс Кэрр, я сожалею, что вашего отца осудили. Хотелось бы мне, чтобы все обернулось иначе… Но я — не пират. И не бандит. Каждое каперское свидетельство, которое я принял, было выдано британскими властями — я никогда не поступаю вразрез с их интересами. Я лишь преследую врагов Британии.
— Вы — моя единственная надежда, — прошептала Дикарка.
В этот момент Клиффу больше всего на свете хотелось ей помочь. Но он не мог напасть на британскую тюрьму и вытащить оттуда обвиненного в пиратстве.
Ее плечи безнадежно поникли.
— Тогда он умрет.
— Мисс Кэрр… — затянул Клифф, собираясь утешить ее, но не имея ни малейшего представления о том, как это лучше сделать. Если бы гостья была леди определенного сорта, он бы увлек ее на диван и целовал — бессмысленно, исступленно, — пока она не забыла бы о своем несчастье. Он доставлял бы ей удовольствие снова и снова, подавляя мысли о страшной действительности. Но Дикарка не относилась к числу леди определенного сорта, скорее казалась совсем еще невинной. В это мгновение она выглядела очень юной.
Мисс Кэрр горестно покачала головой и метнулась прочь из комнаты.
Но на сей раз Клифф был готов к такой реакции. Он настиг Дикарку за пару шагов, помешав ей покинуть холл.
— Подождите! Куда это вы направляетесь? Что собираетесь делать?
Мисс Кэрр взглянула Клиффу прямо в глаза.
— Тогда я сделаю это одна, — решительно произнесла она. Слезы текли по лицу несчастной дочери пирата, и она смахивала их так резко, хлопками, что на щеках оставались ярко-красные следы.
Клифф крепко взял Дикарку за плечи:
— Мисс Кэрр, уж не хотите ли вы, чтобы обвинения в преступлении выдвинули и против вас? Жаждете оказаться на виселице?
Но она была настроена агрессивно.
— Они меня не повесят — не смогут казнить, если я скажу, что ношу под сердцем ребенка!
Клифф застыл на месте:
— Вы что, беременны?
Дикарка с раздражением взглянула на него:
— Не думаю, что это вас касается! А теперь позвольте мне уйти. Пожалуйста.
Клифф почему-то знал, что мисс Кэрр редко произносит это слово. Он отпустил ее плечи.
— У меня много гостевых комнат, — сказал де Уоренн, рассчитывая предложить Дикарке одни из этих апартаментов, чтобы у нее, по крайней мере, была крыша над головой. Клифф уже решил, что завтра должен будет помочь мисс Кэрр пережить весь этот ужас, а потом отправит дочь казненного пирата в сиротский приют Святой Анны или в Британию, если у нее действительно есть там родственники.
— Почему бы вам не провести ночь здесь? В качестве моей гостьи, разумеется, — поспешил добавить Клифф.
Она смотрела на него округлившимися от изумления глазами, не произнося ни слова. Дикарка подумала, что он хочет воспользоваться ею точно так же, как пытался сделать это Вудс, мрачно мелькнула в голове Клиффа догадка.
— Вы неверно поняли смысл сказанного, — холодно произнес он. — Я предлагаю к вашим услугам личные апартаменты, исключительно для вас.
Она в волнении облизнула губы:
— Вы тоже… хотите… разделить со мной постель?
Клифф вспыхнул от возмущения:
— Я пытаюсь объяснить вам, что у меня нет подобного намерения!
— Если вы поможете моему отцу сбежать, можете спать со мной когда угодно и где угодно. Мне все равно. — Она залилась краской стыда.
Он не верил своим ушам.
— Даю вам свое слово — слово де Уоренна, — что у меня только самые благородные намерения!
— Я не могу понять и половины ваших причудливых речей, — воскликнула она, — но это я уяснила. Если вы не хотите спать со мной, то я не нуждаюсь в вашей милости.
И Дикарка гордо прошествовала по холлу.
На этот раз Клифф позволил ей уйти. Позже, ворочаясь в кровати без сна, он никак не мог отогнать воспоминания о прошедшем дне.
Была только середина ночи, но луна сияла почти полным светом, а тысячи звезд висели в темном небе, яркие и мерцающие. Воздух оставался душным и тяжелым, он ласкал кожу влагой. Аманда вцепилась в железные прутья решетки камеры, в которой сидел ее отец. Она проникла снаружи через лаз, вырытый под оградой тюрьмы, — ей уже не в первый раз удавалось попадать сюда подобным способом.
— Папа…
Из глубины погруженной в ночной мрак камеры послышалось шуршание.
— Папа, — умоляющим голосом позвала Аманда, задыхаясь от страха. В этот день умерла их последняя надежда, и она со всей ясностью сознавала это.
— Аманда, девочка моя! — Родни Кэрр появился в окне, это был рослый, крупный мужчина с косматыми светлыми волосами и более темной бородой.
Аманда уже не могла сдерживать рыдания.
— Черт побери, девочка, не плачь из-за меня! — вскричал Родни. Его кулаки сжались вокруг прутьев решетки так сильно, что суставы пальцев побелели.
Как же она его любила! Отец был всем ее миром. Но сейчас он злился, и Аманда знала это. Он ненавидел слезы. И все же отец не мог ударить ее сейчас, когда их разделяли железные прутья.
— Я пыталась, папа, пыталась, — хныкала несчастная дочь. — Я старалась убедить Вудса помиловать тебя, но он этого не сделает.
Родни спал с лица.
— Я не смогу справиться с этим, папа! Я не вынесу, если тебя казнят!
— Прекрати немедленно! — заорал он, наверняка разбудив других заключенных. Аманда тут же перестала плакать. — Послушай меня, девочка. Ты старалась и сделала все, что в твоих силах. Я горжусь тобой, действительно горжусь. Любой отец мечтал бы о такой хорошей, преданной дочери.
