– Это Роберт? Или кто-то другой тебе что-то сказал?
Он закружил ее, не желая обсуждать своего кузена.
– Ты не любишь своего кузена? – не унималась Ариэлла.
Эмилиан вздохнул. Разговор о Роберте разобьет вдребезги довлеющее над ними желание.
– Я его ненавижу. – На мгновение он остановился и крепче прижал девушку к себе.
– Как ты можешь ненавидеть свою кровь и плоть? Ты ведь не имеешь этого в виду!
– Не всем же быть благословенным дружескими отношениями с братьями и сестрами, как в твоей семье.
– Но Роберт уверяет, что вы очень близки, – настаивала Ариэлла.
Эмилиан осознал, что они стоят посреди танцевальной площадки, привлекая к себе любопытные взгляды толпы. Он тут же возобновил танец, но уже не испытывая никаких эмоций и ревностно сохраняя расстояние между их телами.
– Стеван, Джаэль, Симша и мои кузены – вот моя истинная семья. Kumpa’nia – моя семья, а Роберта я едва ли мог бы назвать родственником. У него нет сердца, поэтому держись от него подальше.
На этот раз остановилась Ариэлла.
– Я не намеревалась общаться с ним. Мне, однако, жаль, что ты так ненавидишь собственного кузена.
– Нечего меня жалеть! – прорычал он.
– Я тебя и не жалею, – ответила девушка. – Мне просто грустно, что ты не ощущаешь никакой эмоциональной связи с семьей своего отца и этим обрекаешь себя на одиночество.
Эмилиан подумал о том, что совершил ошибку, пригласив ее на танец. Сама Ариэлла являлась его ошибкой. Он напрягся.
– И что ты предлагаешь? Чтобы я притворился, что обожаю своего кузена? Или чтобы я притворился англичанином?
Склонив голову набок, девушка произнесла:
– Сегодня вечером ты почти убедил меня в этом.
Он понимал, что она поддразнивает его, чтобы разрядить обстановку, но ее слова раздражали. Более того, он испытывал отчаянное желание сжать Ариэллу в объятиях и яростно целовать до тех пор, пока она не перестанет беспокоиться о нем. Возможно, если бы у них была любовная связь, она научилась бы ненавидеть его, и все было бы кончено.
– Боюсь, уже поздно, и мне пора идти.
– Трус.
Эмилиан поразился этому оскорбительному слову.
Девушка смело взирала на него.
– Прошу прощения?
– Ты меня слышал.
– И почему же, потрудись объяснить, ты считаешь меня трусом?
– Потому что ты боишься посмотреть правде в глаза и многое признать, включая и то, что испытываешь ко мне. – Она покраснела и стала осматриваться вокруг. – Нам нужно завершить этот разговор в другом месте.
– Что случилось? С каких это пор тебя стали волновать взгляды и пересуды? – сухо поинтересовался Эмилиан.
Она гневно воззрилась на него:
– С этих самых. Смею заверить, что тебя они тоже беспокоят.
Эмилиан развернулся, намереваясь уйти, бросив девушку одну посреди танца, но это было совершенно неприемлемо, поэтому он снова посмотрел ей в лицо:
– Никогда в жизни не встречал женщины надоедливее тебя! Не лезь в то, что касается только меня, но не тебя! Почему ты суешь нос не в свое дело? Ах, подожди-ка, и как это я не догадался? Ты же хочешь быть моим другом !
– Я и есть твой друг, вне зависимости от того, каким грубым ты стараешься казаться. Тебе нужен кто-то, с кем ты мог бы делиться тем, что тебя волнует. Сегодня вечером это стало очевидным.
Эмилиан ушам своим не верил.
Ариэлла улыбнулась:
– Может быть, я и надоедливая, но ты и сам совершенно невыносимый тип. Так что мы отлично подходим друг другу.
Он не улыбнулся в ответ. Эта женщина посмела фамильярничать с ним, будто они и правда давние друзья. Он был очень зол, а она лишь смеялась над ним. Она что же, думает, что может взять верх над ним?
– О да, мы отлично подходим друг другу. – Он наклонился к самому ее уху. – Но лишь в одном месте – в моей постели.
Улыбка Ариэллы померкла, но полностью не исчезла.
– Какими бы сведениями ты обо мне ни располагала, знай, ты заблуждаешься.
Она напряглась, и выражение ее лица стало совершенно серьезным.
– Я знаю лишь то, что ты не бессердечный, – спокойно произнесла она. – Это всего лишь маска. Проведя с тобой этот вечер, я теперь понимаю, почему лай твой так громок, а угроза укусить так велика. Но ты не укусишь. По крайней мере, меня.
– Ничего ты не знаешь, – отозвался Эмилиан. Он злился на Ариэллу, хоть и не мог уразуметь причину своей ярости. Он отвесил ей низкий поклон. – Боюсь, мне придется закончить танец раньше срока.
Она сжала его ладонь:
– Я понимаю, что тебе очень одиноко.
Произнеся эти слова, Ариэлла убрала руку.
Ему потребовалось некоторое время, чтобы прийти в себя от таких слов. Он не удостоил ее ответом.
– Благодарю за танец. Приятного вечера.
– Пожалуйста… Эмилиан.
Эта девушка совсем не боится быть разоблаченной? Он, напротив, ни секунды не сомневался, что часть их беседы достигла любопытных ушей. Притворившись, что не слышал ее последней фразы, и запрещая себе оглядываться, он зашагал прочь с танцевальной площадки. Он не мог думать ни о чем ином, кроме как о миниатюрной девушке, стоящей в одиночестве среди кружащихся пар и жалеющей его. Она сочла его одиноким .
Уже у самой двери он все же оглянулся.
Ариэлла стояла на том самом месте, где он оставил ее, словно прекрасная статуя. Она была невероятно бледна. Несколько джентльменов подходили к ней, очевидно приглашая на танец. Одним из них был Роберт. Но она покачала головой, продолжая смотреть только на Эмилиана.
Выражение ее лица было очень мягким, глаза сияли.
В этот момент Эмилиан осознал, что должен держаться от Ариэллы как можно дальше. Ее обаяние и ее вера в него были для него чересчур велики. Потрясенный, он поспешил ретироваться.
Глава 11
Когда на следующий день после бала экипаж Ариэллы остановился на полукруглой подъездной дорожке перед особняком Эмилиана, девушка увидела еще один стоящий там экипаж, гораздо менее роскошный, чем ее собственный. Тем не менее она занервничала, осознав, что у Эмилиана посетители.
Вне зависимости от того, как холодно Эмилиан обошелся с ней, они могут теперь считаться друзьями, хотя их отношения по-прежнему довольно необычные и натянутые, подумала девушка. Также она решила, что поступила опрометчиво, нанеся ему визит сама, но понимала, что он никогда не сделает этого первым, поэтому выбора у нее не было. Сначала Ариэлла пыталась придумать предлог для посещения Эмилиана, но потом отказалась от этой затеи, так как терпеть не могла притворства.
