— А что случилось?
— Я работаю у вас не слишком давно и знаю, что у вас сотни
друзей, к которым можно обратиться, и поэтому ужасно польщена… довольна, что вы
рассчитываете на меня, а ведь так много людей…
— Бренна, — пояснила Ли с измученной улыбкой, — не хотелось
бы разрушать твои иллюзии, но у меня действительно есть сотни знакомых, которым
ни в чем нельзя доверять, а вот друзей — раз-два и обчелся. Двое из них сейчас
на противоположной стороне земного шара, один затерян в горах. Остальные —
случайные знакомые, приятели и люди, с которыми я даже не знакома, — уже
осаждаются прессой. Газеты полны дезинформации, гнусных предположений и
омерзительных намеков, полученных от моих так называемых друзей и близких
знакомых.
Бренна замолчала, очевидно, безуспешно пытаясь придумать
другое объяснение.
— Это очень печально, — выдавила она наконец. И, кроме того,
менее всего волновало Ли.
— Не думай об этом. Вполне обычная история. Люди, подобные
мне, просто обречены на такое существование.
— Спасибо за то, что доверились мне. Это все, что я хочу
сказать.
Ли на мгновение закрыла глаза.
— Спасибо за то… за то, что ты есть.
Повесив трубку, Ли собрала остаток сил и сделала еще один
звонок. Последний. Своему пресс-агенту Триш Лефковиц. Ли наскоро, без лишних
эмоций сообщила ей последние новости, а Триш, проговорив все полагающиеся слова
сочувствия и утешения, перешла к делу:
— Сможешь найти в себе достаточно энергии, чтобы дать мне
инструкции, как обращаться с прессой? До этого момента я действовала по
обстоятельствам.
— Поэтому я и звоню. Утром меня выписывают, но я еду не
домой и поэтому не хочу, чтобы репортеры гнались за мной по пятам. Мы с Бренной
отправляемся в горы, чтобы найти место, где случилась авария.
— Это безумие. Ты еще недостаточно окрепла…
— Если я сумею найти место, это сузит район поисков…
— Мужчины! — взорвалась Триш. Бесконечный ряд крайне
неудачных романов превратил ее в откровенную мужененавистницу. — Логан скорее
всего нежится в каком-нибудь уютном, занесенном снегом домике, снисходительно
позволяя фермерской жене печь ему печенье, пока мы тут сходим с ума от тревоги,
а ты едва стоишь на ногах, но рвешься его спасать.
— От души надеюсь, что ты права.
— Я тоже, — вздохнула Триш. — А теперь дай подумать, как
можно отвлечь прессу, чтобы ты сумела благополучно сбежать…
Ли покорно замолчала, представляя, как пресс-агент
заправляет за ухо черные, доходящие до плеч волосы и медленно накручивает на
палец непокорный локон. Когда-то, в более счастливые времена, Ли любила шутить,
что в один прекрасный день этот локон так и останется в руке Триш.
— Ну вот, кажется, так будет лучше всего. Сейчас позвоню
пресс-секретарю больницы… Джерри-не-помню-как-его-там и заставлю уведомить всех
репортеров, которые там ошиваются, что утром тебя выпишут и доставят домой на
«скорой». Потом договорюсь, чтобы от ворот больницы отъехала пустая машина, и
будем надеяться, что они станут гнаться за ней до самого Нью-Йорка. Ну как
тебе?
— Звучит неплохо. И еще одно: сообщи репортерам, что завтра
вечером у себя дома я даю пресс-конференцию.
— Шутишь! Неужели у тебя хватит на это сил?
— Нет, но мне необходимы их помощь и содействие. Полицейский
уже работает над портретом человека, который нашел меня после аварии. Если он
успеет к завтрашнему вечеру, мы раздадим копии. Я также попытаюсь положить
конец слухам, которые распространили сегодня две газеты: будто исчезновение
Логана — это просто результат супружеской склоки. Нью-йоркская полиция
вызвалась активно участвовать в поисках, но подобные заметки только выставляют
полицию в смешном свете.
— Понимаю. Можно спросить: как ты выглядишь?
— Неплохо.
— Никаких синяков на лице и тому подобного? Я думаю о
камерах.
— Мне необходимо поговорить с прессой — и плевать, как я
выгляжу.
Молчание Триш, по-видимому, означало самое резкое несогласие
с подобным заявлением, но, почувствовав, что спорить бесполезно, она сдалась:
— Увидимся завтра утром.
Глава 8
Все эти разговоры хоть и утомили Ли, но по крайней мере
отвлекали от мыслей о Логане. Однако стоило ей выключить свет и закрыть глаза,
как воображение разыгралось с новой силой, изводя ее ужасами, которые могли
приключиться с мужем. Перед глазами стояла жуткая картина: Логан, прикрученный
к стулу, с заклеенным пластырем ртом, изнемогающий под пытками ее спятившего
преследователя… посиневший, с невидящими, затуманенными болью глазами.
Не в силах вынести муки, Ли попыталась черпать силы и
надежды в радостях прошлого. Она вспомнила их простую свадьбу в присутствии
скучающего мирового судьи. Ли надела лучшее платье и воткнула цветок в волосы.
Логан стоял рядом, умудряясь выглядеть элегантным, красивым и самоуверенным,
несмотря на поношенный костюм и то обстоятельство, что все их совместное
богатство составляло восемьсот долларов.
Бабушка Ли не смогла наскрести денег на билет до Нью-Йорка,
а мать Логана так яростно противилась их браку, что ей рассказали обо всем
только через день после регистрации. Но несмотря на все это, несмотря на
бедность, отсутствие друзей и родных и неясное будущее, оба в тот день были
счастливы и бесконечно оптимистичны. Они верили друг в друга. Верили в силу
любви. И последующие несколько лет это все, что у них было, — вера друг в друга
и огромная любовь.
Образы Логана мелькали в мозгу Ли, как слайды в проекторе…
Логан при первой встрече… молодой, слишком тощий, но совершенно неотразимый,
практичный и не по годам мудрый. На первое же свидание он повел ее на концерт
симфонического оркестра. До этого Ли в жизни не бывала ни на одном концерте и
во время паузы захлопала в ладоши, посчитав, что пьеса окончена. Пара, сидевшая
впереди, обернулась и смерила Ли пренебрежительными взглядами, что окончательно
ее добило. Но Логан не собирался так легко спускать хамство по отношению к
своей девушке. Дождавшись перерыва, он подался вперед и заговорил с пожилой
парой — вежливо, обезоруживающе, как с близкими людьми:
— Не правда ли, как замечательно, когда мы впервые
сталкиваемся с тем, что позже становится нашим увлечением на всю жизнь?
Помните, каким счастьем это казалось?
Немолодые уже люди обернулись, и недовольные мины мгновенно
сменились улыбками, адресованными Ли.
— Мне вообще не нравилась симфоническая музыка, — признался
мужчина. — Но у родителей были сезонные абонементы, и они потащили меня с
собой. Честно говоря, я проникся далеко не сразу.
