Ксения напряглась.
– Кто эта неизвестная соперница со столь необычным именем?
– Эта соперница моя дочь, – Каратов внимательно посмотрел Ксении прямо в глаза. – A тебе разве Федор не говорил, что у меня есть дочь?
– Н-не помню, – тряхнула волнами волос Ксения. – A это так важно? Если она похожа на тебя, мы поладим.
Каратов довольно выдохнул – правильные слова.
– Ксения, я сейчас отойду позвонить, а то здесь шумно. A ты не вздумай с кем-то танцевать, я погибну от ревности, и на твоей планете не будет Героя.
– Я буду ждать тебя, – с театральной томностью прикрыла глаза девушка.
Каратов вышел в фойе.
– Анфиса! Ты что хотела? – набрал он номер дочери.
– Пап, баба Таня спрашивает – ты скоро придешь или опять до утра задержишься? Ей уходить или оставаться?
– Когда это я до утра задерживался? – искренне возмутился Каратов. – Конечно же, скоро приду! Но… но баба Таня пусть все же останется. Нечего ей по темноте разгуливать.
– Я-я-ясно… – недовольно протянула дочь и отключила телефон.
– Никак не хотят мне простого мужчинского счастья, – сам себе пожаловался Каратов и взглянул в большое зеркало. Выглядел он хорошо, несмотря на тяжкие трудовые будни.
Не успел он отойти от зеркала, как телефон зазвонил снова. На экране высветилось: «Номер не определен».
– Да? – недовольно ответил Каратов.
– Глеб… – полился из трубки медовый голос. – Не ищи меня в ресторане. Я уже дома.
– Кто это?! – не понял Каратов.
– Это Ксения, ты не узнал?
– Ксения?!
Каратов влетел в зал – столик, за которым они только что сидели вместе с Ксенией, был пуст.
– Ксения! Что случилось?! Ты куда делась? – не мог успокоиться Глеб. – Ну что за игрушки, в самом-то деле?
– Ты правильно сказал – игрушки. Я же еще маленькая девочка, и мне надо вовремя ложиться спать. Так что… не злись, мой Герой, мне пора.
Каратов обиженно вздохнул.
– Когда мы еще встретимся? – спросил он.
– Когда у меня будет очередная дата… мне надо только ее придумать. Я тебя сама найду.
В трубке послышались гудки. Каратов расплатился с официантом и побрел к стоянке такси. Вот так! Захотела – приехала, захотела – уехала, а он вроде бы и вовсе ни при чем… Обидно! Но в сердце все равно уже поселилось давно забытое чувство.
– Ну и хорошо, – подмигнул сам себе Каратов. – Ничего страшного, мы подождем. A вот потом… когда вы, барышня, уже совсем расслабитесь… наступит же когда-нибудь такой момент! Вот тогда я тоже исчезну, аки звезда с восходом солнца! Ух ты, как загнул!
Домой он пришел, когда Анфиска даже не легла в кровать. Они сидели с бабой Таней возле телевизора, где шел очередной любовный сериал, и обе старательно делали вид, что экран их совсем не интересует. Баба Таня уныло бубнила Анфиске все те же стихи про красу пробуждающейся природы и косилась на главную героиню сериала. A Анфиска делала вид, что слушает, не забывая следить за сюжетом фильма.
– …И, внимая весеннему шуму посреди очарованных прав… трав… A чего это он делает? – не выдержала Татьяна Николаевна, когда на экране герой бессовестно схватил девушку и приник к ней губами. – Она ж другого ждет!
– Она уже этого полюбила, баб! – пояснила Анфиска.
– Да? Чего-то я проглядела… – расстроилась бабушка, но тут же спохватилась и исправилась. – Так… о чем это я?.. Посреди очарованных трав…
– Ты уже это читала, – вздохнула Анфиска, не отрываясь от экрана. – Там дальше: «Все лежал бы и думал я думу»…
– Привет, – прислонившись к косяку, смотрел на них Каратов. – У вас, я смотрю, вечер поэзии?
– Папа! – обрадовалась было дочь, но тут же обиженно скривила губы. – Что это у вас, девица сорвалась?
– Анфиса! – строго рявкнула бабушка, и девчонка притихла.
– Какая девица? Ты чего себе там придумала? – возмутился отец. – Просто… просто был сложный больной, и я… мне надо было… лично… провести осмотр. Это же моя работа!
– A ты что, его в ресторане осматривал? – снова ехидно поддела Анфиска.
– Вот что, девушка, – поднялась Татьяна Николаевна. – A не пройти ли вам в спальню? Детское время уже вышло. Прошу!
– Ба-а-а, – заныла девчонка. – Ну еще две минуточки-и-и…
– Они ничего не решат, а настроение нам могут испортить. В кровать! – была неумолима бабушка. – И потом – мне надо кормить отца.
– Да он не хочет, – канючила Анфиска. – Я ж тебе говорю, он в ресторане был.
– A вот это, дитя мое, вас касаться не должно. Спать!.. Глеб, пойдем, я тебя буду кормить.
Через десять минут Глеб уже сидел за столом, а мать делилась с ним новостями:
– Надо сказать, этот Вадик гораздо сильнее Анфисы в точных науках. Математику щелкает как орешки. A вот наша ленится! Сегодня ее чуть не наказала. Сама не хочет уроки делать и мальчишке не дает… Бери хлеб вон тот, этот вчерашний… Я просто удивляюсь! Лера столько работает, с мальчиком абсолютно некому было заниматься! A ведь какие глубокие знания!.. Погоди, сейчас молока налью… И сама Лерочка – просто умница! Все хватает прямо на лету!
– Как чайка, да, мам? – усмехнулся Глеб. – Мам, пока меня не было, мне никто не звонил?
– Никто, – отмахнулась мать и продолжала: – Так я и говорю! Лерочка – все хвата… все понимает с первого раза! Да чего там, она и без слов все понимает! Ты еще не успел сказать, а тебя уже поняли! A это в наше время большая редкость, прошу заметить.
– Ма, ну хорош меня сватать, а? – поморщился Глеб. – Я уж как-нибудь сам…
– A кто тебя сватает? – возмутилась Татьяна Николаевна. – Это ты думаешь, что я тебя за Лерочку? Да ты знаешь, какой мужчина ей нужен?! Ей же нужен… ей же о-го-го какой нужен! Это же святая женщина! A как она общается с Анфиской?! Она же…
– Баб, ты про косы расскажи! – донесся из-за двери громкий шепот Анфиски. – Про косы!
– Да! Ты бы видел, какие она косы Анфиске заплела!.. Анфиса! Быстро в постель! Да что ж это такое?!
Бабушка пошла укладывать внучку спать, а Глеб сидел, улыбался и пялился в темное окно. Лерочка… Эх, видела бы ты, мама, Ксению! У Глеба до сих пор от нее голова кружится. И если, как утверждают, жизнь дается лишь раз, то ради Ксюши стоит жить!
Он видел ее всего несколько раз, но она так отличалась от его прежних подружек, что Глеб влюбился как мальчишка. Обычно девушки сами с ним знакомились, сами добивались его, сами окружали любовью, а он лишь позволял им себя любить. Любил ли он сам? Наверное, да… Но уже и не помнит, когда такое в последний раз было. А, как оказалось, жизнь без любви совершенно пресна. Без огонька жизнь-то получается. И вот сейчас… Какой там огонек – пламя! Огонь! Пожарище!
