— Мы отрабатываем все прежние связи Гейтлера, — доложил тот,
— пытаемся выйти на офицеров, которые раньше с ним работали, проверяем всех его
бывших знакомых. Прошло немало лет с тех пор, как он был в нашей стране в
последний раз. Но наши сотрудники подняли все архивные материалы и продолжают
работу. У нас уже есть несколько адресов и несколько знакомых Гейтлера, которых
мы будем проверять.
— Мы тоже проверяем его зарубежные связи, — сказала
Нащекина. — В девяносто первом он сдал нам практически всю агентуру, но,
возможно, как профессионал, не захотел сообщить обо всех, оставив себе
несколько агентов в качестве запасного варианта. Или для возможного торга с
американцами. Хотя второй вариант почти исключен. Американцы несколько раз
предлагали ему сотрудничество, но он всегда отказывался.
— Лучше бы работал на американцев, — в сердцах вставил
Богемский. — Патриот чертов!
— Что у вас? — спросил его Машков.
— Проверяем. — Богемский явно не хотел говорить в
присутствии Дронго, даже после всех вчерашних испытаний. Но понимая, что
ограничиться одним словом невозможно, начал пояснять более подробно: — Наши
аналитики вместе с сотрудниками ФСБ просматривают все бывшие операции Гейтлера.
Возможно, есть аналоги. Мы вообще смотрим все операции его бывшего управления.
Обращаем внимание на сообщения в прессе, — он покосился на Дронго, — проверяем
всех прибывающих в Москву иностранцев, которые могут быть задействованы в
возможной операции Гейтлера.
— Все паспортные столы получили указание проверить
регистрацию прибывших иностранцев, — сообщил представитель МВД полковник
Кашаев. Это был высокий мужчина с азиатским разрезом глаз и вытянутыми скулами.
Он проработал в национальном бюро Интерпола более десяти лет и сейчас занимал
высокую должность в Управлении собственной безопасности МВД России.
— Мы задействовали наши возможности, — доложила Чаговец, —
подключили аппаратуру. — Она посмотрела в сторону Дронго. Ей тоже не хотелось
сообщать подробности в присутствии этого эксперта.
— Говорите, — подбодрил ее Машков. — Здесь собрались люди,
которым можно доверять.
— Да, конечно. Мы задействовали аппаратуру «Прометей»,
подключив ее через спутники к московской телефонной сети. Кроме того, будут
задействованы наши возможности и в сотовых компаниях связи. Но это огромный
объем работы…
— А программа «Прометей» обладает аналитическими
возможностями? — поинтересовался Машков.
— Да. Она отсеивает нужные нам разговоры и вводит их в наши
компьютеры для анализа информации, — пояснила Чаговец.
Дронго знал, что представляет собой такая программа. В
Советском Союзе ее аналоги были впервые введены в действие еще в конце
семидесятых годов. Тогда с ее помощью старались обнаружить возможных
диссидентов, разговаривающих по телефонам городской сети. Одному из
собеседников достаточно было произнести определенный стандартный набор слов,
например, «Долой КПСС», как телефон мог автоматически отключиться, а его
параметры тут же заносились в особую программу. Похожие антитеррористические
программы были разработаны и в американском Агентстве Национальной
Безопасности. В бывшем КГБ СССР существовало Восьмое Главное Управление,
отвечавшее за связь и шифровальные службы. Кроме того, действовали специальный
Двенадцатый отдел, занимавшийся вопросами прослушивания нужных объектов и
индивидов, а также Шестнадцатое Управление, отвечавшее за электронную разведку
и радиоперехват.
Очевидно, программа «Прометей» была новым достижением в
подобных разработках. Она позволяла вводить кодовые слова, например фамилию
Гельмута Гейтлера или имя, под которым он прибыл в Россию — Йозефа Шайнера.
Вместе с этими кодовыми именами в память компьютеров могли быть включены
фамилии Дзевоньского и членов его группы, а также ключевые слова, связанные с
подготовкой террористического акта.
Стоило лишь прозвучать одному такому слову, как компьютер
выделял весь разговор, переводил его в режим записи и выдавал аналитикам на
прослушивание. Такие умные машины позволяют экономить время, просеивая миллионы
разговоров по всему городу.
— Мы не можем долго ждать, — твердо произнес Машков. — Уже
завтра постараемся переговорить с американским посольством, чтобы наши
представители вылетели в Чикаго. Допросы задержанных нужно проводить более
интенсивно, особенно Дзевоньского. Возможно, он вспомнит какие-нибудь моменты,
связанные с деятельностью Гейтлера. Необходимо еще раз тщательно проверить все
его связи в нашей стране. Полковник Нащекина, я думаю, будет правильно, если на
обратном пути вы заедете в Берлин и найдете там родных генерала Гейтлера. Вдруг
у него остались в России какие-то связи, о которых, кроме его близких, никто не
знает. Они ведь тогда бежали в Москву все вместе: его жена, дочь, внуки.
Поговорите с ними еще раз.
— Хорошо, — согласилась Нащекина.
— Я думаю, будет правильно, если мы активизируем нашу
деятельность и в Бельгии, попытавшись выйти на «заказчиков». — Машков помолчал
и неожиданно добавил: — Но все эти меры не могут нам дать быстрого и
конкретного результата. Нужно сделать все, чтобы как можно скорее найти и
обезвредить Гельмута Гейтлера, который находится где-то в Москве. Сегодня он
представляет для нас самую большую опасность. Мы уже имели возможность
столкнуться с его изощренным умом. Давайте постараемся не предоставить ему
второго шанса. Ведь на этот раз мы можем и опоздать.
Россия. Москва. 6 марта, Воскресенье
Гейтлер спускался вниз по Тверской, проходя мимо знакомых
зданий, величественно возвышающихся по обеим сторонам широкой улицы. Он еще
застал время, когда эта улица носила имя Горького. Гейтлер оглянулся на здание
мэрии, напротив которого стоит памятник Юрию Долгорукому. Гейтлер помнил, как
однажды назначил у него свидание молодой женщине. И вообще у него было
множество приятных воспоминаний, связанных с учебой в России и последующими
частыми приездами к советским друзьям и коллегам. Тогда ему казалось, что это
навсегда, навечно. Его страна пользовалась уважением и признанием во всем мире,
их разведка считалась одной из лучших, если не самой лучшей среди стран
Восточного блока. Незыблемость их положения поддерживалась всей мощью великого
восточного соседа, обладавшего вторым в мире ядерным потенциалом и самыми
мощными танковыми армиями в Европе.
Правда, уже тогда можно было заметить признаки начинающегося
упадка и разложения. Но они списывали их на возможные недостатки самой системы,
им казалось, что все еще можно изменить, улучшить, исправить. Только все
произошло иначе. Даже в самых смелых фантазиях невозможно было предугадать
того, что затем случилось. С политической карты мира исчезла ГДР — страна,
ставшая одним из символов успеха всей социалистической системы. Она исчезла так
неожиданно и внезапно, что многие даже не успели понять перемен, происходивших
в центре Европы. А затем исчез и Советский Союз, казалось, созданный на века.
Мог ли кто-нибудь тогда предположить, что такое возможно? Изменения оказались
невероятными и поистине космическими по своим масштабам. Гейтлер смотрел на
витрины модных магазинов и шел дальше. У одного из них он остановился. Это был
«Босс», магазин модной немецкой одежды. Гейтлер вспомнил, что ему следует
подумать и своем гардеробе, но решил, что покупать одежду лучше в другом месте.
