И как тогда объясняют убийство сотен и тысяч невинных людей?
Не говоря уже о том, что сама логика ущербна. Почему можно убивать невиновных
людей иной веры? Разве в Коране не сказано, что христиане и евреи — люди Книги,
а людей Книги нельзя убивать. Ведь призывы к джихаду возможны только во время
войны, и только во время войны дозволительно убивать врага. Очевидно, такими
философскими проблемами они просто себя не обременяют. Убей больше врагов, умри
за нас, и ты попадешь в рай — вот лозунги тех, кто дает деньги и бомбы
смертникам».
Сеидов сидел в первом ряду вместе с Аленой. Он просматривал
документы, которые она для него подготовила. Ей передали эти документы из
международного отдела.
— Я узнала насчет семьи аль-Рашиди, — доложила Сизых, когда
они уже поднялись в воздух. — Его отец Фарух аль-Рашиди был известным
чиновником при прежнем режиме. Заместителем министра экономики, курировал как
раз нефтяную отрасль. Был ранен во время ирано-иракской войны. Потом получил
назначение на дипломатическую службу, был послом в разных странах, в том числе
и в Швейцарии. После падения Саддама и вторжения американцев в Ирак не
вернулся, опасаясь ареста. Его включили в знаменитую карточную колоду самых
разыскиваемых иракцев.
Его семья осталась в Багдаде. По тем данным, которые есть в
Интернете, родные погибли от взрыва американской ракеты, случайно попавшей в их
дом. Погибли супруга аль-Рашиди, две его дочери, зять и двое внуков. Его сын
чудом остался жив. А сам Фарух аль-Рашиди умер через год в своем швейцарском
доме от сердечного приступа.
— Понятно, — помрачнел Фархад. — А о сыне что-нибудь удалось
узнать?
— Конечно. Там о сыне больше всего информации. Он с отличием
окончил Оксфорд. Блестящий химик, его работы на стыке химии и физики.
Стажировался в Лондоне, Монреале, Стэнфорде, Чикаго. Сейчас входит в число
наиболее разыскиваемых преступников, список которых обычно публикует ФБР. В
десятку самых опасных преступников вместе с бен Ладеном и его двумя
заместителями. За его голову обещана неслыханная награда в двадцать пять
миллионов долларов. Американские спецслужбы считают, что он был фактически
организатором террористических актов одиннадцатого сентября в США и
августовских попыток терактов две тысячи шестого года в Великобритании.
— Такой опасный преступник, — задумчиво сказал Сеидов.
— Американцы убили его мать, сестер и племянников, —
напомнила Алена. — Его можно понять.
— Око за око, зуб за зуб. Он убивает чьих-то матерей и
сестер, а они, в свою очередь, убивают его родных. Все по законам Хаммурапи.
Он, между прочим, правил как раз в Вавилоне. Если в пятницу у нас останется
время, нужно будет туда проехать. Там очень интересное место. У вас все?
— Почти. Есть сведения, что Юсуф аль-Рашиди связан с
ультрарадикальными группами и является одним из руководителей «Аль-Каиды». Но
там есть очень интересное сообщение насчет его отца. Он был ранен во время
ирано-иракской войны, и его тогда спас кто-то из советских специалистов,
работавших в Ираке. Как раз в те годы, когда вы работали. Может, вы слышали об
этом?
— Откуда вы знаете, в какие годы я работал в Ираке? —
удивился Сеидов.
— Я ваш помощник, — ответила Алена, глядя в глаза
вице-президенту, — и должна все про вас знать.
— В таком случае вам будет интересно узнать, что Фаруха
аль-Рашиди действительно вытащил из разбитой машины и дал ему свою кровь
советский специалист, которого звали… Фархад Сеидов.
— Значит, это действительно были вы. — Алена не удивилась,
скорее уточнила. Очевидно, она уже где-то об этом слышала.
— Кажется, да. Тем более что у нас с ним была одна группа
крови. Очень редкая группа. Четвертая.
— У меня тоже четвертая, — неожиданно сказала Сизых.
— Значит, мы с вами одной группы крови, — прошептал Фархад.
— Что еще вам удалось узнать про семью аль-Рашиди?
— Больше ничего. Но, судя по всему, он очень опасный
человек, фактически организатор многих террористических актов. И американцы
делают все, чтобы его поймать. Или уничтожить. Я даже полагаю, что ракета не
случайно попала в его дом.
— Похвально, — пробормотал Сеидов, — конечно, не случайно.
Как это у Булгакова — «случайно кирпич на голову не падает». Они хотели убить
самого Юсуфа, а вместо этого уничтожили всю его семью. Ему сейчас должно быть
сорок шесть лет. Я его лично знал, много раз с ним встречался. Это был такой
застенчивый, интеллигентный, воспитанный молодой человек. Что должно было
произойти, чтобы он превратился в настоящего монстра? Я не знаю. И не понимаю.
— Он может узнать о вашем приезде, — встревожилась Алена. —
Почему вы раньше об этом не говорили? Вам нельзя туда лететь.
— Почему нельзя? Наоборот, только мне и можно. Каким бы
монстром он ни стал, я думаю, что он не захочет убить человека, спасшего его
отца и поделившегося с ним своей кровью. А насчет моего приезда я даже думаю,
что уже поздно. Он наверняка обо всем уже знает.
— Вы так спокойно об этом говорите.
— Я фаталист, — признался Фархад. — Чему быть, того не
миновать. Я даже думаю, что все наши последующие поступки, желания и действия
уже записаны на некую пленку жизни, которую невозможно перемотать назад или
изменить. Все абсолютно предопределено. И поэтому лучше не дергаться, а
спокойно принимать жизнь такой, какая она есть. Тогда под бомбами я чудом
остался жив, хотя погибли двое сопровождающих меня людей. Нашу машину перевернуло
взрывной волной. И я получил шрам на подбородке, оставшийся на всю жизнь. Но
больше у меня не было никаких ранений. Так иногда случается. Можно считать это
чудом, можно везением, а можно судьбой. Я предпочитаю думать, что это моя
судьба. Если я должен был погибнуть в Ираке, то погиб бы в восемьдесят шестом
году.
— Я вас понимаю, — кивнула Алена.
Стюардесса начала разносить напитки. Сеидов попросил
принести ему яблочный сок. В самолетах он никогда не пил, на высоте у него
поднималось давление, и Фархад постоянно ощущал сухость во рту. Он обратил
внимание на сидевших во втором ряду Резникова и Головацкого, каждый из которых
попросил стопку коньяку вместе с апельсиновым соком.
Через три с половиной часа они приземлились в аэропорту
иорданской столицы. В тени было около сорока градусов по Цельсию. Амансахатов
тревожно озирался вокруг в надежде увидеть присланные машины и сопровождающих
военнослужащих. Когда они прошли паспортный контроль и направились к выходу, к
ним шагнул высокий мужчина, одетый в военную форму.
— Господин Сеидов? — уточнил он, обращаясь к Фархаду. —
Разрешите доложить. Майор Гжегож Томашевски, я командир группы сопровождения,
которая должна доставить вас в Ирак.
— Из польского контингента, — обрадовался Амансахатов,
протискиваясь ближе. — Сколько вас человек? Взвод? Или два взвода? Я полковник
Амансахатов. Вас должны были предупредить обо мне.
