– Наверное, – руки Джейн на коленях быстро сжались. – Может быть, я осуществлю мечту своей молодости – отправлюсь искать свое счастье.
– И что вы будете делать? – Он знал: это прозвучало грубо, но ничего не мог с собой поделать.
Джейн посмотрела на папку, которую держала в руках.
– Обучать юных леди живописи.
Она не была похожа на человека, который шутит. Перед мысленным взором Блэкберна возникла процессия девиц, создающих из глины обнаженные статуи мужчин, которыми они восхищаются.
– Какой ужас.
Джейн ответила ему сердитым взглядом.
– У меня это хорошо получится. – Легкий соленый бриз подхватил ее чепчик и потянул назад, и Джейн пришлось придержать его одной рукой, защищая себя от жадного взгляда Блэкберна.
Ее платье скрывало грудь, не оставляя для обозрения ни кусочка кожи. Но то, что пряталось под одеждой, напомнило Ренсому отклик ее тела на его прикосновения. Тогда Джейн была невинной девушкой, которая, пугаясь страсти, в конце концов упивается ею.
Если верить его сестре, Джейн все еще оставалась девственницей, но он знал, что она уже не будет так непосредственно откликаться на его зов. Все чувства девушки раньше отражались на ее лице. Сегодняшняя Джейн была вся в себе, без той наивности, которая причинила ей страдания. Это его вина; он убил то, что ему не нравилось.
Эта мысль потрясла его, и он с изумлением понял, что хочет возвратить ее искренность. Молодой Блэкберн, неохотно подумал он, знал не все, что нужно знать в жизни.
– Я убежден, что мисс Морант, после того как выйдет замуж, предложит вам жить у нее.
– Я тоже в этом уверена, – ее тон был притворно-холодным.
«Или ты можешь шпионить для врага». Эта фраза вдруг возникла в его сознании, стремясь разрушить доверие к Джейн. У нее нет будущего, нет причин любить английское общество, зато есть неприятная привычка общаться с известным шпионом.
Этому не было определенных доказательств, но если Джейн действительно является частью той сети, которую французы сплели из иммигрантов и жуликов, он может заманить ее в ловушку и пригрозить. И возможно, небольшое наказание будет вполне уместным...
Стремясь закончить наконец этот фарс, маркиз сказал:
– Де Сент-Аманд – отвратительный тип, не правда ли?
Взгляд ее зеленых глаз, цвет которых так подчеркивало ее платье, спокойно остановился на нем. Как Виггенс их описывала? Глаза такие зеленые, как мох в канаве.
Затем она посмотрела на руки. Ее щеки залились румянцем.
– Я этого не заметила.
Она смутилась. Блэкберну стало не по себе, когда он смотрел на нее, жалея, что не может свернуть ей шею. Джейн недовольно съежилась под его взглядом и время от времени поглядывала на него сквозь полуопущенные ресницы. Это не актриса, это просто отчаявшаяся женщина, которую обстоятельства заставили шпионить для врага. Лучше думать так, чем знать, что она делает это, чтобы навредить стране, которая ее отвергла.
Но неужели он ищет оправдание для подлой предательницы?
– В таком случае вы в этом не одиноки, – его голос звучал спокойно, только немного холоднее, чем обычно... – Большинство дам, знакомых с де Сент-Амандом, находят его совершенно очаровательным.
– Я считаю, что так оно и есть. – Ее белые зубы закусили нижнюю губу, отчего та покраснела. – Он был очень любезен в ту ночь, когда спас Адорну. Видите, он сейчас с ней разговаривает.
Это была правда. Де Сент-Аманд перехватил Адорну, когда она возвращалась к своим воздыхателям, и она смотрела и отвечала ему с тем же вниманием, как и своему учителю французского.
– А вы говорили с ним раньше.
Джейн вытерла вспотевшую ладонь о бедро.
– Да, ему понравился мой эскиз. – Другая рука крепко сжимала злополучный альбом. – Тот, на котором нарисованы не вы.
«А что на нем нарисовано?»
Ее лицо казалось еще более розовым на воне чепчика, а устремленные на Блэкберна глаза имели виноватое выражение.
Пора закончить игру. Пора доказать себе, что она не предательница, или доказать ей, что он не идиот.
Блэкберн решительно схватил папку. Руки девушки на минуту напряглись, затем разжались.
– Правда, ничего особенного, – сказала она. – Любой бы смог так.
Все еще глядя на Джейн, он раскрыл альбом и опустил глаза. У него перехватило дыхание и занемели пальцы. Он даже непроизвольно смял край бумаги.
– Что это? – спросил Блэкберн. Словно сам не видел.
– Корабли, – очень серьезно ответила она. – Я пыталась выразить красоту этого дня, и они показались символичными... Другие леди, вероятно, нарисовали бы нечто подобное.
– А это? – он держал точное и подробное изображение «Вирджинии Белль».
– Тоже корабль. Де Сент-Аманд предложил... Его неистовый гнев вырвался наружу.
– Вы даже не можете взять вину на себя!
Он встал, схватил ее за локоть и рывком поднял. Ее перчатки упали на землю. Джейн наступила на подол платья и споткнулась. Блэкберн не обратил на это внимания. Крепко держа в одной руке альбом с эскизами, а в другой Джейн, он развернулся и быстро повел девушку в сторону дома.
–Куда мы идем? – она пыталась вырвать руку.
– Я дам вам один урок.
–Вы собираетесь учить меня живописи?
– Нет. – Он не смотрел на нее. Не осмеливался. – Жизни.
Глава 17
– Я не знаю, почему вы сердитесь. – Разъяренный Блэкберн грубо сжимал ее запястье, Джейн спотыкалась о кочки. – Это всего лишь эскиз, ничем не отличающийся от сотни других.
– Сотни других? Итак, вы добровольно признаетесь в этом, Джейн?
Ее не обидело то, что он назвал ее по имени. Ей не нравилась его усмешка, его поведение.
– Он лучше, чем остальные. Это преступление?
Маркиз резко развернул ее и остановился. Потрясая папкой, он сказал:
– Я не знаю. А сами вы как думаете?
Блэкберн, для большинства людей холодный и загадочный, пылал от злости. Вечернее солнце выглядывало сквозь кружевные облака и освещало половину его лица, лаская полные губы и ямочку над ними, созданную простым надавливанием пальца Создателя в сырую глину Его творения. Свет озарял сегодняшнюю щетину на подбородке Блэкберна, и она отливала золотом. Его нос выпирал так же гордо, как утесы Дувра. Широкий идеальной формы лоб напоминал лоб Аполлона, ветер играл его сияющими волосами.
Другая часть его лица находилась в тени, отчего синий глаз казался черным и выражал дьявольскую решительность.
