Занятая поиском нужной формы, Джейн не услышала скрипа шагов. Лишь когда чья-то тень упала на альбом, девушка с досадой подняла глаза.
– Прошу прощения, мадемуазель! – Все еще закрывая собой солнце, ей улыбался лорд де Сент-Аманд. – Вы сейчас похожи на строгую учительницу.
– Милорд де Сент-Аманд, какая радость видеть вас!
– И так скоро.
Он смеялся над ней так, словно они были хорошими знакомыми, но Джейн было не смешно. Однажды она уже погубила себя в похожей ситуации; она не позволит этому повториться.
– Я не приду к вам снова, если вы меня дразните. Он тут же перестал смеяться.
– Это была бы трагедия, и я бы страдал. Можно взглянуть?
Наклонившись, он посмотрел на темно-красную папку, затем на корабли, потом снова на папку. Джейн не могла определить, что было при этом на его лице – восхищение или разочарование.
– Magnifique! – сказал он. – Восхитительно! Вы прекрасно изобразили корабли.
– Спасибо, но работа не готова. Я закончу ее позже.
– Нет, ваши корабли просто прелестны. Мне бы хотелось иметь этот рисунок, – он протянул руку, пальцы его дрожали. – Вы позволите?
Джейн почувствовала угрызения совести. Эскиз был действительно хорош – именно такой, как ей хотелось, он отражал этот день.
Де Сент-Аманд убрал руку.
– Но я излишне дерзок. Я вижу, вы хотите оставить рисунок у себя. Как воспоминание, не так ли?
– Да. – Джейн почувствовала себя глупо, волнуясь при мысли, что этот фактически чужой ей человек так легко читает ее мысли.
– Вы женщина, а женщины сентиментальны. Это так мило. Но, прошу вас, не рассказывайте никому, что я тоже сентиментален, – он подмигнул ей. – Эти чопорные англичане засмеют меня.
Ободренная его словами, Джейн сказала:
–Я могу сделать эскиз и для вас тоже.
–Вы слишком добры. – Он взглянул на реку. Разрезая водную гладь, корабли на всех парусах стремительно уносились вдаль. – Вот очень красивый.
Она посмотрела туда, куда указывал его палец, затем на реку, где корабль, – «Вирджиния Белль» – темный и величавый, шел по течению.
– Это живой пример высокоразвитого кораблестроения Англии.
– Совершенно верно. У вас такие познания. – Лорд де Сент-Аманд льстил ей. – Если бы вы нарисовали для меня этот корабль, у меня бы тоже осталось воспоминание.
Взяв чистый лист, Джейн размашистыми штрихами принялась изображать «Вирджинию Белль», пока де Сент-Аманд, сидя на корточках позади, нахваливал ее мастерство и указывал на упущенные ею детали.
Когда флотилия исчезла за горизонтом, Джейн сказала:
– Вот. Это лучшее, что я могла сделать. Я возьму домой, чтобы закончить...
– Нет-нет! Я хочу взять эскиз таким, какой он есть. Быстрота исполнения каким-то образом передает всю мощь корабля.
– Чепуха. Это не самая удачная работа.
– Но она закончена. Она достаточно хороша. Мои соотечественники будут хранить этот рисунок вечно, – он взялся за папку и потянул.
Джейн потянула папку на себя, смущаясь и немного злясь. Де Сент-Аманд оказал ей любезность, это так, но он не учитель рисования. У него нет права говорить, когда работа закончена, а когда нет.
– Нет.
– Мадемуазель, прошу вас. Вы сделаете так, как я скажу. – Он схватил ее пальцы и начал грубо выворачивать их, во что бы то ни стало добиваясь исполнения своей воли.
– Лорд де Сент-Аманд! – в ее голосе слышались изумление и раздражение. – Что вы делаете?
– Ш-ш. – Он посмотрел вокруг, чтобы увидеть, не привлек ли ее крик внимания. – О Боже! – Он выпустил ее папку, словно она обожгла его. – Кто я такой, чтобы говорить художнику, что делать? Вы возьмете рисунок домой и закончите его. – Он поднялся и попятился от нее. – Мы встретимся, и вы отдадите мне его. А пока, возможно, вам лучше спрятать это.
Ничего не понимая, Джейн спросила:
– Прошу прощения?
– Лорд Блэкберн идет сюда.
Глава 16
Как только де Сент-Аманд умчался прочь, Блэкберн увидел, что Джейн спрятала рисунки в папку и поспешно закрыла ее. Затем, словно щенок, застигнутый за жеванием хозяйских тапочек, она вскинула голову и прямо посмотрела лорду в глаза.
В них мелькнуло предчувствие чего-то мучительного. Сердце Блэкберна дрогнуло, он захотел развеять ее страхи. А потом – увезти в Турбийон и запереть там, пока не научит ее хоть какому-то благоразумию.
Поэтому он довольно живо сказал:
– Мисс Хиггенботем.
Она улыбнулась с очень неестественным воодушевлением и так же бодро ответила:
– Да?
Такой ответ его не устраивал и, понизив голос до интимного шепота, он произнес:
– Джейн.
Ее улыбка погасла.
– Я счастлив, что вы приняли приглашение приехать в дом моей сестры.
– Я сочла, что не в силах его отклонить, – невинно взмахнула ресницами Джейн.
Злая ирония была ее новой чертой, но Блэкберн ее заслуживал, и... это забавляло его.
Удивительно, сегодня многое его забавляло. После возвращения с Полуострова он с ужасом думал о возвращении в свет. Но только что он говорил с людьми, с которыми никогда не общался раньше. Он подслушивал всякие разговоры и заставлял женщин выбалтывать секреты их мужей, – занятие довольно гнусное для джентльмена, но необходимое для выполнения его работы. И даже шпионя, он обнаружил, что с нетерпением ждет, когда встретится с Джейн, снова попадет под ее колкие шутки и будет ухаживать за ней – нет, правильнее сказать преследовать ее, пока она в испуге не убежит.
Если бы только его не мучили эти подозрения.
– Можно присесть?
– Как вам угодно, – сказала она с безразличным видом.
На пикнике она была единственной, кому это удалось. Все вокруг вытянули шеи, наблюдая за новой интригой. Эти глупцы не интересовались сражениями на Полуострове и делали вид, что не замечают шрамов Блэкберна, полученных в боях за их безопасность.
Когда он вернулся в первый раз, израненный и циничный, ему хотелось трясти всех и вся, чтобы общество осознало, как ужасно близко был Наполеон к тому, чтобы разорить Англию. Наполеон подверг бы страну унижениям во имя Франции. Он обокрал бы их, чтобы накормить свою армию. А высший свет продолжал ничего не замечать и лишь жаловался на качество чая.
Сегодня... что ж, сегодня он посмотрел на этих легкомысленных и инфантильных людей и твердо решил, что не допустит, чтобы какой-то тиран разрушил их наивный мир.
