Оливер мгновенно сник и, заикаясь, пробормотал извинения. Гриффит окинул его разъяренным взглядом. Нужно же было этому болвану напомнить Генриху об опасности! Неужели теперь он передумает? Но Генрих только предостерегающе поднял палец:
– Держись подальше от гущи боя. Отправишься моим посланником. Понаблюдай за обстановкой и расскажешь, как идет сражение.
– Как прикажете, милорд.
Счастливый, как монах в пасхальное утро, Гриффит попытался нахлобучить на голову шлем, но цепь от застежки ударила его по носу. Он со смехом отстегнул цепочку и надел его, но снова застегнуть не смог, поскольку ничего не видел, а пальцы были слишком широки для такой деликатной работы.
– Пусть мой оруженосец сделает это, – велел Генрих.
– Ваш оруженосец торчит на вершине холма и, вытаращив глаза, уставился на битву, – возразил Гриффит.
– Тогда ты, Оливер.
Оливер поднял глаза от депеши, которую в этот момент писал.
– При всем моем уважении, повелитель, я не рыцарь.
Генрих оглядел суетившихся придворных и безнадежно вздохнул:
– Ладно, сам сделаю.
Вспомнив о том, кто перед ним, Гриффит сказал:
– Но королю не подобает служить простому рыцарю!
– Тогда мы никому об этом не скажем. – Поймав болтавшуюся цепь, Генрих закрепил ее, как следует, надвинул шлем и, повернув застежки, удовлетворенно оглядел дело рук своих. – Да, то время, когда был оруженосцем, не забывается. И полученные уроки тоже.
Проверив доспехи, Гриффит кивнул.
– Не мог же я допустить, чтобы мой самый доверенный советник отправился на битву безоружным, – заключил Генрих, опуская ему забрало. – Буду молиться, чтобы ты вернулся целым и невредимым.
Гриффит переждал, пока в ушах затихнет звон, и только тогда кивнул:
– Обещаю.
Он вскочил в седло боевого коня и галопом поскакал к Рэмпайр-Хиллу. Очутившись на поле битвы, Гриффит снова поднял забрало. В конце концов, что он сможет разглядеть, если приходится наблюдать за ходом сражения через узкую щель? Нет, он, конечно, не вступит в бой, черт бы все это побрал!
Общее сражение шло к концу. Кое-где разгорались поединки, и то тут, то там люди Генриха удерживали заложников мечами, приставленными к горлу. Вражеских знамен нигде не было видно.
– Сбежал или мертв, – пробормотал Гриффит, безошибочно определив ситуацию, и, заметив жаркую схватку у подножия холма, решил подъехать поближе – нет, не затем, чтобы вмешаться и ослушаться короля, просто разузнать все как можно подробнее.
Оказавшись в нескольких шагах, он услыхал визгливые вопли на галльском языке, сопровождаемые гортанным немецким и разъяренным голосом, ревевшим знакомые валлийские проклятия.
Пришпорив коня, Гриффит проверил оружие: копье, стальную булаву и двуручный меч. Двое валлийских воинов стояли на земле, спина к спине, отражая нападение более дюжины врагов, которые пока не решались броситься на них – как понял Гриффит, наемникам требовались доспехи валлийцев, целые и неповрежденные. Пока это единственное, что спасало его соотечественников. Но не только он заметил происходящее. Трое английских рыцарей галопом мчались к подножию холма. Только он поспеет первым.
Сквозь конский топот он услышал крик валлийца:
– Умри, негодяй! Сгори в…
Гриффит опустил копье и с ходу пронзил наемника, заметив при этом, что один из осажденных рыцарей пошатнулся. Бросив копье, Гриффит повернул коня и помчался обратно. Валлиец упал, и очередной наемник готовился нанести смертельный удар. Остальные приготовились отразить атаку Гриффита.
Подняв булаву, Гриффит сделал огромную вмятину в шлеме, размозжив череп врага, но удар боевым молотом сбил его с коня. Пока он медленно вставал, пошатываясь под тяжестью доспехов, подоспели английские рыцари и отвлекли внимание наемников. Гриффит выхватил из седла двуручный меч, чтобы встретить атаку обезумевшего ирландца. Кровь запела в его жилах: обнажив зубы в свирепой ухмылке, он использовал преимущества своего веса и роста, чтобы вколотить ирландца в землю. Он уже поднял меч, чтобы нанести смертельный удар, но немецкий боевой клич заставил его обернуться.
Немец оказался настоящим великаном, под стать Гриффиту, и настоящим воином, прекрасно владеющим мечом. Он проворно двигался и, очевидно, выходил из многих битв благодаря ловкости и силе. Он был идеальным соперником. Гриффит, не в силах сдержать улыбку, ощерился по-волчьи, лицо застыло в зловещей гримасе. После этой решающей победы немногие осмелятся оспаривать силу Генриха или его права на трон, а если таковые и найдутся, король своим торжеством скажет им, что больше не станет центром каждой междуусобицы, раздиравшей Англию. Поэтому Гриффит решил насладиться пылом битвы, извлечь каждую каплю восторга из драки, запаха пота, жары, стремления нападать и защищаться.
Немецкий наемник, казалось, понял это. Он засмеялся и с новой силой замахнулся. Мечи столкнулись, металл с визгом ударился о металл. Мышцы напряглись, раздался треск сухожилий. Боевые вопли других сражающихся словно растаяли вдалеке, как только Гриффит сосредоточился на поединке последней великой битвы.
Немец парировал каждый удар, Гриффит отбивал каждую атаку. Колесо времени, казалось, заржавело и почти не двигалось. Руки Гриффита начали дрожать под весом меча, но он с удовлетворением отметил, что оружие противника тоже трясется.
Со стороны казалось, что они едва двигаются, поднятая рука опускалась с изысканной тщательностью, каждый удар почти не чувствовался через двойную защиту доспехов и прокладки. Гриффит начал задаваться вопросом, чем все это кончится. Неужели противники просто потеряют сознание от усталости?
Собрав все силы, Гриффит нацелился в шею немца и нанес мощный удар, которым намеревался если не убить, то по крайней мере свалить на землю соперника. Но лезвие встретило пустоту. Немец уклонился, намеренно упав на спину, и Гриффит, увлекаемый собственной тяжестью, рухнул на песок грудой металла и подняв голову, уставился на врага.
Наемник, открыв забрало, окинул его долгим взглядом и начал смеяться.
– Сдаюсь, – объявил он по-немецки.
Гриффит ничего не понял, но жесты были достаточно ясны, и, кроме того, он знал, что иного конца быть не может. Наемник стоял на английской земле. Иного выбора, кроме как сдаться, не было, а в Гриффите он нашел достойного соперника.
Гриффит – тоже жестами – показал, что готов принять капитуляцию, и попытался встать, но, поскольку при падении вывернул сочленения доспехов на локте и колене, теперь барахтался в пыли, словно огромная черепаха, перевернутая на спину, и только хотел встать, как чей-то голос окликнул:
– Берегись!
Гриффит инстинктивно взглянул в сторону пленника. Немец не представлял угрозы, но ужас на его лице заставил Гриффита обернуться.
