Поддерживая ее под локоть, он довел Силван до дверей и намеревался было ввести в дом, но она воспротивилась.
— Если можно, я хотела бы посидеть здесь, на террасе, — сказала она. — Пока лорд Ранд на горизонте не появится.
— Давайте лучше я его подожду, — вызвался Гарт.
— По моему, не стоит. — Она опустилась в одно из выставленных на террасу кресел, чтобы погреться на солнце, уже клонящемся к закату. Лучи били прямо в лицо, а сиденье до того нагрелось за день, что тепло проникало, казалось, до самых костей. — Вы не выдержите: или побежите за ним, или будете тут метаться, места себе не находя.
— Сознаюсь. — Он поднял руки вверх, сдаваясь. — Я и в самом деле беспокойный.
— Ваш брат — не дитя малое. — Силван откинула голову на спинку кресла и подумала, как славно бы сейчас подремать. Она не выспалась накануне — все думала, как пройдет ее знакомство с пациентом. И предыдущие ночи были не менее беспокойными: она то и дело просыпалась, думая о предстоящей поездке.
— И нечего его баловать.
— Вот и я то же самое все время твержу. — На террасу выпорхнула тетя Адела. Нарядная, прическа уложена волосок к волоску, словно в гости собралась. — Я и не поприветствовала вас как следует, когда Джеймс представлял нас друг другу. Хочу сказать вам: добро пожаловать в Клэрмонт-курт.
Глаза Гарта превратились в узкие щелочки, и он позвал:
— Мама, выйди к нам! Это ты, как хозяйка дома, должна встречать нашу гостью.
Казалось бы, откровеннее некуда, но леди Адела лишь благодушно махнула рукой:
— Совершенно верно. Мне не следовало вылезать вперед, поскольку в доме есть, вдовствующая герцогиня.
— Ничего страшного. — Леди Мелия Малкин вышла на террасу, заслоняя глаза от лучей заходящего солнца. — Я на тебя не обижаюсь, Адела, ты же знаешь.
— Эмми, ты — вдовствующая герцогиня, и тебе по праву подобает…
— Знаю, знаю, но в конце концов все это лишь условности.
— Ты не права, дорогая. Ты…
Гарт нетерпеливо прервал эти словопрения:
— Дамы, если вы будете настолько любезны, что позволите мне закончить…
— Гарт, наша гостья даже чашки чаю с дороги не выпила. — Леди Эмми, маленькая и озабоченная, вышла вперед. — А мы тут все церемонии разводим.
Гарт только плечами пожал, из чего Силван заключила, что с приветствиями наконец покончено.
Леди Эмми между тем пытливо озирала окрестности.
— Э… А где же Ранд? Я и не видала, как вы толкали его коляску на обратном пути.
Худшие подозрения Силван подтвердились. Семейство торчало у окон, примкнув носами к стеклам, с беспокойством ожидая их возвращения. А теперь они места себе не находили в предчувствии еще какого-нибудь бедствия. То, что она не доставила своего пациента назад в целости и сохранности, наверняка покажется его домочадцам сущей катастрофой. Сейчас разразится буря!
Но не успела она даже собраться с мыслями, как ее опередил Гарт:
— Ранд сам доберется домой, мама. Силван решила, что ему будет полезно убедиться в собственных силах и понять, что он на многое способен.
Губы леди Эмми шевелились, но ни единого звука она так и не издала.
— Вспомни, мама, мы это уже обсуждали, — продолжал Гарт. — А Силван лучше, чем кому бы то ни было из всех нас, известно, что нужно Ранду.
О, если бы это и в самом деле было так. Силван оставалось лишь надеяться, что ее собственная растерянность не слишком бросается в глаза.
Тем временем герцогиня, придя в себя, заговорила со всей сдержанностью и изяществом, присущими истинной английской леди:
— Не хотите ли пройти в дом, дорогая Силван? Вы не возражаете, если я буду звать вас просто по имени?
— Сочту за честь, ваша милость. Однако я пока предпочла бы оставаться здесь. — «И бросать боязливые взгляды в сторону моря», — добавила она про себя.
— Тогда и мы с вами побудем.
— Лучше я посижу одна, ваша милость. Мне кажется, что не следует показывать лорду Ранду, как все обеспокоены его отсутствием.
Леди Эмми, как будто не слыша речей Силван, принялась поудобнее устраиваться на широкой кушетке, словно собираясь провести на террасе весь вечер. Она безмятежно откинулась на подушки, при этом ее пышный бюст бурно заколыхался, грозя вот-вот выскочить из глубокого декольте. Но тревога оказалась напрасной: совершив еще несколько колебаний, груди почтенной матроны улеглись и затихли в должном положении.
Силван попыталась вернуться к своей мысли:
— В самом деле, ваша милость, не лучше ли будет…
— Я слышала, как вы говорили моему старшему сыну, что мы будто бы избаловали Ранда. — Пальцы леди Эмми нервно теребили шаль, накинутую на плечи. — Но это совсем не так. Мы лишь…
— Эмми, не говори глупостей. — Леди Адела уселась рядом с ней на кушетку. — Ты же ужасно его испортила.
— Так это я во всем виновата? Я одна его испортила?
— Уж не хочешь ли ты сказать, что это я его баловала?
— О тебе и речи нет. Кто спорит, ты всегда умела выдерживать подобающую дистанцию. Но взять, например, твоего сына…
— О! — Леди Адела удрученно вздохнула. — Джеймс — прекрасный мальчик, но иногда я просто не могу понять его. Что же касается его отношения к Ранду…
— Я ошибаюсь или речь в самом деле идет обо мне? — весело осведомился Джеймс, появляясь на террасе.
Какая же могучая эта кровь Малкинов, подумала Силван, отмечая сходство между Джеймсом и его двоюродными братьями. Только вот в облике Джеймса ощущалась какая-то раскованность, словно его не тяготило бремя ответственности, и потому он позволял себе быть счастливым. Видно было, что молодой человек тщательно следит за своей внешностью. На нем были шикарные обтягивающие панталоны, узел галстука казался весьма замысловатым, а каштановые волосы были подстрижены по последней моде. В начищенных его башмаках отражалось солнце, а с цепочки на шее свисал монокль. В городе его щеголеватый вид не бросался бы в глаза, но здесь, в сельской глуши, смотрелся несколько вызывающе. Силван оставалось только гадать, на кого это Джеймс хотел произвести впечатление, так вырядившись.
— Это — сиделка, мисс Силван… — Леди Адела вдруг запнулась в растерянности.
— Послушайте, барышня, откуда у вас такое жуткое имя (Сильван — италийский бог лесов, Покровитель стад, отождествлялся с Фавном и греческим Паном, Имя мужское (женский вариант — Силван — лесная), но вполне христианское; есть Даже а православных святцах.)?
— Моя мать — из деревни, и жить юной сельской девушке в Лондоне было очень тоскливо. Она сильно скучала по дому. Поэтому, когда родилась я, она дала мне имя в честь волшебных сказок о лесах и чащах.
Леди Адела фыркнула:
