Хэдден только молча смотрел на него, скрестив руки на груди.
– Ты? – высказал Йен догадку. – Неужели Мэри? – продолжал он, не получив ответа.
Хэдден не подтвердил его высказываний ни словом, ни даже кивком, но кто бы еще это мог быть? Что еще могло бы заставить Хэддена предпринимать ответные действия? И без того нетвердо державшийся на ногах Йен зашатался, пытаясь вдуматься и понять. Но не смог, это было выше его сил. Черт его побери, если он позволит этому гнусному змею – шантажисту погубить его кузенов, вот единственное, что он сообразил сразу.
– Мы этим займемся, – насколько мог бодро, произнес он.
Губы Хэддена скривились в улыбку.
– Я так и знал, что ты захочешь помочь.
Несколько оживившись, Йен спросил:
– У тебя есть какой-нибудь план?
Хэдден обнял его за плечи.
– Есть.
Подъездная аллея была заполнена экипажами. Кучера старательно удерживали горячившихся лошадей. У дверей высокородные гостьи прилежно махали друг другу платочками, сожалея о том, что они теперь расстаются надолго. На балконе их мужья, нетерпеливо переступая с ноги на ногу, обсуждали лошадиные стати. Толпа постепенно редела. Гости разъезжались, торопясь поделиться с друзьями и знакомыми захватывающей, хотя и не совсем правдивой историей об очередных неприличных происшествиях у Фэрчайлдов.
Семейство Фэрчайлд с завидным упорством исполняло свой долг, выстроившись в дверях и на балконе, чтобы проводить гостей. Но то огромное напряжение, которого им стоило сохранять любезный вид, начинало понемногу на них сказываться. Улыбки становились все более натянутыми, голоса звучали все более резко.
Себастьян стоял рядом с Мэри, как будто для того, чтобы убедиться в том, что приносимые им вновь и вновь поздравления были достаточно учтивыми. Когда толпа гостей поредела, он прислушался, слегка наклонив голову, и затем подтолкнул Мэри поближе к Лесли.
– Послушай-ка, – сказал он настойчиво.
Мэри старалась сделать вид, что она не подслушивает, но ее дядям и в голову не приходило сколько-нибудь сдерживаться.
– Ты что-то похудел, Кэлвин, – язвительно адресовался Лесли к брату. – Все тоскуешь по своей возлюбленной?
И без того грустное лицо Кэлвина еще больше сморщилось, и голосом, в котором желание сливалось с доходящим до поклонения обожанием, он провозгласил:
– Леди Валери изумительна.
Презрительно усмехаясь, Лесли повернулся к Освальду.
– Ты только посмотри, солидный человек, а изнемогает от страсти к женщине. Да и разве это женщина, тьфу, просто стыд! У него просто нет гордости.
– Гордости? – Освальд с трудом оторвал полный собачьей преданности взгляд от окон комнаты леди Валери. – Что такое гордость, когда ты побывал в раю!
Лесли негодующе фыркнул.
– Вздор. Какой может быть рай с этой безобразной старухой!
– А тебе-то откуда знать? – уничижительно усмехнулся Освальд. – Тебя-то она к себе не подпустила.
Лесли бросил на него злобный взгляд.
– Она мне не нужна. Она стара. Она безобразна. Она…
– Она моя единственная настоящая любовь, и если ты скажешь хоть еще одно слово, я тебя убью.
Сжав кулаки, Освальд подступил к Лесли. Лесли молчал, пока Освальд не отошел. Тогда он внезапно спросил:
– А где Берджес? Он должен был бы быть здесь.
Кэлвин сокрушенно вздохнул.
Освальд в досаде пнул ногой мраморную ступеньку.
Лесли выругался и вошел в дом.
– Обычная история, – шепнул Мэри Себастьян. – Она покоряет их всех одного за другим. Каково?!
По губам Мэри пробежала непочтительная улыбка.
– Тем лучше для нее.
Себастьян кивнул в сторону Бэба, уныло и озабоченно оглядывавшего подъездную аллею.
– Он ищет Нору.
– Да. – Мэри посмотрела вслед Бэбу, который поплелся исполнять долг гостеприимства по отношению к гостям. Некоторые из них настолько перепились, что были не в состоянии даже уехать.
– Не понимаю, куда она могла исчезнуть. И так надолго.
– Очень странно, – согласился Себастьян. – Понятия не имею, что бы это значило.
Мэри невольно вспомнила о пустом сейфе. Не имело ли исчезновение Норы какое-то отношение к дневнику?
– Да, хотел бы я знать, где дневник. – Себастьян как будто прочитал ее мысли. – Это единственное, что нас здесь удерживает.
С прошлой ночи они не говорили о дневнике. С того самого момента, как выяснили, что сейф пуст. Они вообще почти не разговаривали. Трудно даже объяснить, как на них это подействовало. Не то чтобы между ними произошла ссора – нет, Себастьян всю ночь не выпускал ее из объятий, – но какая-то напряженность все же чувствовалась. Неужели их затея была напрасной? Такой путь, столько страданий – и все зря?!
– Мне кажется, он у Дэйзи, – сказала Мэри.
– Почему?
Потому что она не сводит с тебя жадного взгляда, подумала Мэри.
– Потому что она готова на все, чтобы получить то, что она хочет.
– Такое определение подходит к любому из Фэрчайлдов. Мне кажется, это Лесли.
– Почему? – в свою очередь спросила она.
– Потому что Лесли знает про дневник.
Мэри широко раскрыла глаза.
– Вот как? А ты откуда это знаешь?
– Он сам мне сообщил. – Его поджатые губы дрогнули. – Когда издевался надо мной у комнат леди Валери.
– А, это когда он сказал тебе, что дневник у меня? – догадалась она.
– Да, но я безоговорочно верю тебе теперь.
Ей очень хотелось думать, что это так.
– А сейчас, с твоего разрешения, я вплотную займусь поисками этого проклятого, судьбоносного и такого неуловимого дневника.
Он ласково погладил ее по щеке и вышел.
Мэри понимала теперь его такое неожиданное и неудержимое бешенство в тот день в ее спальне. Ей следует благодарить дядю Лесли за свое замужество. Благодарить ли ей его на самом деле, подумала она, или призывать проклятья на его лысеющую голову.
Но как бы там ни было, она замужем, и ничто не может этого изменить.
Экономка всегда смотрит в лицо фактам. Мэри всегда следовала этому правилу. А сейчас ей нужно сто фунтов, чтобы заплатить этому вымогателю. На мгновение ей пришла мысль обратиться к леди Валери, но тогда неминуемо пришлось бы давать объяснения, чего ей не хотелось. А, кстати, что случилось с самим этим шантажистом? Он собирался войти с ней в контакт, но ей больше не подсовывали под дверь анонимных записок. Быть может, он уехал вместе со своим хозяином?
