– Дэвид! – Подойдя к нему, Элисон взяла его за руки. – Во время поединка у тебя этого не было.
Она потянула его ближе к свету.
– Отойдите от него, леди Элисон! – сказала замирающим от страха голосом леди Эдлин.
– Тебе нужно перевязать их, – встревожилась Элисон.
– Пустяки. – Он попытался высвободить руки. Слуги подступили еще ближе, и он не стал сопротивляться.
Он скажет ей, что он сделал, признается в своей глупости. Он пробормотал:
– Я в сердцах ударил по дереву.
Он почувствовал, как она сжала ему руки.
– Что ты сделал?
– Я ударил по дереву.
На этот раз все его слышали. Элисон посмотрела на него, как на сумасшедшего.
– Ты хочешь сказать, что бросился на дерево с кулаками?
– Миледи, неужели вы этому поверите? – недоумевала Филиппа.
– Зачем ты это сделал?
– Чтобы не ударить тебя, или сэра Уолтера, или прислугу, или собаку! Ведь так обычно мужчины изъявляют свой гнев. – Он с упреком поглядел на окружавших его слуг, и некоторые из них в смущении отступили. – Я не трогал сэра Уолтера.
И тогда Элисон сделала то, о чем он мечтал всю жизнь.
– Я знаю. – Она положила руку ему на грудь и посмотрела прямо в глаза своим открытым доверчивым взглядом.
И сэр Дэвид Рэдклифф влюбился окончательно и бесповоротно.
16
В зале воцарилось молчание. Все присутствующие были поражены проявленным им уважением и благоговением. Только сейчас, когда Элисон оказала ему такое доверие, он понял, что живет в сказке, рассказанной ему некогда бабушкой.
– Дэвид? – Элисон дотронулась до его лица. – Ты ударился головой?
Ударился головой? Он чуть не рассмеялся вслух. Как это похоже на Элисон. А дело было в том, что он испытывал все ощущения, о которых говорила бабушка, – силы, своей собственной правоты, разливающегося внутри его жара. Ему даже не нужно было находиться рядом с Элисон, чтобы понять, что это такое. Бабушка называла их признаками большой любви.
– Дэвид, тебя никто не тронет. У тебя нет причин выглядеть таким… – Элисон затруднилась в поисках подходящего слова, – таким озабоченным.
В долгие зимние вечера бабушка рассказывала ему и другим детям разные истории, и лучшая из них была о том, как она и дедушка через многочисленные испытания и скорби пришли к соединившему их удивительному чувству. Оно мало кому было даровано. Многие люди прожили всю свою жизнь, так и не испытав ничего подобного. А это чувство озаряло каждый их день. Оно согревало всю семью, всех домочадцев и слуг. Оно было бесценно, непоколебимо и чудотворно. Даже после смерти дедушки бабушка сохраняла его до могилы.
– Я думаю, тебе лучше сесть, – Элисон старалась подтолкнуть его к табурету, но он взял ее руку и так и держал.
Да, это была его любимая сказка, но он вырос. Уже в возрасте восьми лет он понимал, что все это выдумки. В конце концов, бабушка была ему вовсе не бабушка, а прабабушка. Она была так стара, что он верил своей матери, говорившей, что старуха пережила четырех королей. Она не помнила, что она ела два часа назад, она забыла его имя и имя его матери и даже своей старой служанки. Она была всего лишь помешанная старуха, выдумывавшая всякие истории, и он о ней и думать забыл с того дня, как она умерла.
Но теперь Дэвид вспомнил о ней, потому что с ним случилось то, о чем она рассказывала. У него было такое чувство, как будто его с Элисон когда-то давно разделило пространство и время, и вот теперь они снова соединились в одно целое в таинственном союзе.
– Хотел бы я, чтобы бабушка увидела нас. – Дэвид поднес руку Элисон к губам и почтительно поцеловал, а потом повернул ее ладонью вверх и прильнул к ней со всей любовной страстью.
Морщинки на ее лбу разгладились. Ее, должно быть, удивило что-то в его поведении, открывшем ей его мысли, потому что она придвинулась к нему ближе и снова положила руку ему на грудь.
– Дэвид?
От этого прикосновения сердце у него сильно забилось, и сжигавший его внутренний огонь отразился в ее глазах. Расстояние между ними стремительно сокращалось, но в этот момент сэр Уолтер кашлянул.
Элисон сразу же отвернулась от Дэвида, и он отпустил ее без колебаний. Для этого найдется место и время позднее. Теперь сэр Уолтер нуждался в уходе, а Элисон серьезно относилась к своим обязанностям. Она подошла к сэру Уолтеру, взяла его за руку и близко наклонилась к его разбитому распухшему лицу.
– Это я, леди Элисон. Вы меня звали?
Звуки, произнесенные изуродованными зубами, не походили на слова, но он говорил настойчиво, добиваясь, чтобы его поняли.
Элисон поморщилась и потянулась за смоченным в ледяной воде полотенцем, чтобы положить его на заплывшие глаза.
– Прошу вас, сэр Уолтер, молчите, если вам больно говорить.
– Я должен!
Встревоженный его настойчивостью, Дэвид подошел поближе.
– Могила…
Дэвид озадаченно взглянул на Элисон.
– Я не понимаю. Вы хотите сказать, что сведет вас в могилу? Вы хотите умереть?
Сэр Уолтер едва дышал, но он пролепетал:
– Та самая могила.
Неожиданно насторожившись, Элисон наклонилась к самому уху раненого.
– Могила на кладбище?
– Разрыта…
Дэвид увидел, как Элисон внезапно побледнела.
– Он вас там и застал? – встревоженно спросила она.
Из-под распухших век сэра Уолтера появилась слеза и скатилась по щеке.
– Глупо.
Элисон вздрогнула, словно проснувшись.
– Нет, это не было глупо с вашей стороны. Мы не ожидали, что он что-нибудь заподозрит. А теперь спите и поправляйтесь. Ваши услуги мне еще понадобятся.
Погладив его осторожно по руке, Элисон бережно опустила ее на одеяло. Затем она обернулась и оглядела спальню. Никто, кроме нее и Дэвида, не слышал, что сказал сэр Уолтер. Он говорил очень тихо и неразборчиво. Тем не менее она взглянула на каждого из присутствующих, безмолвно требуя от них сохранения тайны. Было видно, что все ей полностью преданы.
Около двери в страхе прижались друг к другу Филиппа и Эллин.
– Согрейте песок в мешках, – деловито сказала им Элисон, – и обложите ими сэра Уолтера. Укройте его как следует. Следите, чтобы ночью ему не было холодно, а если ему станет хуже, позовите меня.
– Куда ты? – поинтересовалась Филиппа, как будто у нее было право задавать такие вопросы.
– Я прикажу усилить стражу и найду способ обезопасить Джордж Кросс.
